Этого не могло случиться. Не здесь. Но я мог дать ей облегчение, и, несмотря на мою собственную необузданную потребность, я никогда не хотел ничего больше, чем доставить ей удовольствие, наблюдать за ее лицом, пока она разваливается на части, знать, что я был тем, кто это сделал. Я убрал руку с задней части ее бедра и переместил ее между нашими телами, отодвигаясь, чтобы я мог скользнуть ниже, за пояс ее трусиков бикини. Мой палец заскользил по ее горячей, набухшей плоти.

— О, о Боже, — простонала она, ее голова откинулась назад, руки упали с моей головы и схватили меня за плечи. — Трэвис, да…

Моя рука опустилась ниже, большой палец прошелся по этому твердому пучку нервов, а другой палец погрузился в ее влажный жар. О Боже. Она была скользкой и горячей, уютно сжимаясь вокруг моего пальца. Мой член пульсировал с разочаровывающей интенсивностью, примитивная боль была такой глубокой, что у меня закружилась голова. Голова Хейвен наклонилась вперед, ее щеки покраснели, глаза были полузакрыты, когда она снова соединила свои губы с моими.

Я кружил и скользил, и через несколько мгновений она двигалась вместе со мной, оседлав мою руку, поцелуй становился эротично небрежным, и она издала глубокий звук первобытного удовольствия в глубине горла.

— О Боже, о Боже, ты хорош в этом, — сказала она, отрываясь от моего рта. — Не останавливайся.

И не собирался.

Я поднял ее выше и наклонил голову, сомкнув рот на тонкой ткани, прикрывавшей один затвердевший сосок, слегка потянул за него, на что она вскрикнула, мягко дернувшись, мой палец вошел глубже, и из ее горла вырвался безумный стон. Ее руки на мгновение оторвались от моих плеч, когда она потянулась назад, развязывая завязки своего верха, ткань упала.

Мой разум опустел, глаза наслаждались идеальной круглой грудью, ее сосками, тугими розовыми точками. Очевидно, мне не нужен был мой мозг, чтобы понять, что делать, потому что, прежде чем сформировалась ясная мысль, мой рот обхватил один обнаженный сосок, медленно облизывая его, а она издала долгий стон удовольствия, руки снова нашли мои плечи и схватили.

Я перешел к другому соску и был вознагражден более учащенными вздохами. Я сосал и лизал, мой большой палец продолжал кружить, пока она каталась на другом моем пальце.

Ее ногти впились в мою кожу, и я надеялся, что она пометит меня. Мне хотелось завтра посмотреть на эти красные полумесяцы в зеркале и вернуться в этот момент. Она собиралась кончить, я чувствовал это по вибрациям ее тела, слышал это по бешеной природе ее стонов и по тому, как сжимались ее руки. Я хотел посмотреть, как это произойдет. Мне это было необходимо. Я поднял голову от ее грудей, соски влажно блестели от моего рта, и один только вид этого заставил мой член безжалостно пульсировать. Ее глаза были закрыты, щеки пылали от возбуждения, рот приоткрыт, и она была прекраснее всего, что я когда-либо видел за всю свою жизнь. Ее тело напряглось, и она издала сдавленный крик, когда кончила, глаза распахнулись, чтобы встретиться с моим взглядом прямо перед тем, как ее лоб коснулся моего. Хейвен задыхалась, пытаясь отдышаться. Мы вдыхали в унисон, ее сердце колотилось о мою грудь, пока она боролась за воздух.

Я убрал пальцы с ее сердцевины, подтянул низ ее купальника и снова обнял ее, удерживая в воде, пока наше дыхание выравнивалось, хотя моя бушующая эрекция пульсировала как от удовольствия, так и от боли.

Я поцеловал ее в висок. Она сладко вздохнула, протянула руки и завязала топ. Ее глаза встретились с моими, выражение открытое и уязвимое, и в ее взгляде было что-то невероятно обнадеживающее. Она уставилась на меня на мгновение, моргая, как будто поймала себя на том, что выдала то, чего не хотела. Вспышка страха промелькнула на ее лице прямо перед тем, как черты разгладились.

На что ты только что надеялась? И почему это тебя напугало?