Когда случились мы - И. Солис

— Да, я могу это сделать, — соглашаюсь я, впервые за это утро широко улыбаясь.

— Вот и они, — шепчет он, его большой палец касается моей щеки.

Ухмылка Генри превращается в ослепительную улыбку, и я вздыхаю, совершенно очарованная. Он наклоняется ко мне, теперь уже ближе. И меня так тянет к нему, что я двигаюсь, сама того не осознавая.

Однако дверь широко открыта. Любой может войти и увидеть нас. Мы пока ничего не делаем, но наши губы на расстоянии вдоха.

— Я должен тебе утренний поцелуй, — шепчет Генри, его губы рядом с моими.

Когда он так близко, кажется, что ничто другое не имеет значения, вообще не важно и даже не существует. Мне так трудно привести свои мысли в порядок.

— Люди постоянно входят и выходят отсюда, — предупреждаю я, но не двигаюсь. Кажется, его это тоже не волнует.

— Думаю, тогда мне лучше поторопиться.

Он не волнуется, прижимаясь своим носом к моему, он остается рядом. Одна его рука в моих волосах, а другая на моем бедре, скользит вверх.

Я дышу так часто, как будто только что переплыла Атлантику. Я беру его лицо обеими руками и наклоняюсь к нему до упора. Мои губы захватывают его губы; моё тело выгибается навстречу ему.

Он стонет, отвечая на мой поцелуй с таким же желанием, и между нами вспыхивает огонь. Я забираюсь к нему на колени, оседлав его, и он обнимает меня за талию, притягивает к себе, ближе, пока между нами не остается места.

Его руки скользят вниз по моим бедрам и обратно к моей заднице, как будто он хочет коснуться ко мне всей сразу. Когда мои пальцы запускаются в его волосы, он стонет. Me encanta (с исп. Мне это нравится). Мне нравится этот звук.

— Прости…за это утро, — шепчу я между поцелуями. Я такая дура. Мне не следовало уходить так рано. Я должна была оставаться с ним в постели как можно дольше.

Его бедра изгибаются под моими, и я прижимаюсь к нему, почти задыхаясь.

— Не следовало…уходить.

Снаружи кто-то бежит по коридору. Люди разговаривают. Мимо проезжает осветительное оборудование. Суматоха — единственная причина, по которой мы отстраняемся.

— Давай вернемся в мой трейлер, — предлагает Генри.

Взгляд его глаз — жар, желание и нужда — заставляет меня ответить, не задумываясь.

— Только соберу свои вещи, — соглашаюсь я, вставая, чтобы собрать вещи.

Когда Генри подходит ко мне сзади, он обвивает руками мою талию. В безопасности, в тепле и…

Я откидываю голову ему на грудь, безудержно улыбаясь.

Мои мысли проясняются только тогда, когда я вижу время на огромных часах, висящих на стене. Я поворачиваюсь на месте.

— Подожди, когда тебе нужно быть на съемочной площадке?

Взглянув на часы, он скорчил гримасу.

— В половину.

У нас недостаточно времени.

— Может быть, мы сможем встретиться там, когда ты закончишь съемки?

Его лицо вытягивается при моём предложении.

— Сегодня показ в Лондоне, помнишь? — отвечает Генри, беря мои руки в свои.

— Точно, — я забыла. Почему я чувствую себя такой прилипчивой? Мне нужно это прекратить.

— Где это? — спрашиваю я.

— В какой клуб вы собираетесь позже? — спрашивает Генри одновременно со мной

Я и об этом забыла.

— Ты первый, — возражаю я, чтобы выиграть время.

— Это специальный показ «White Memorial» в Тоттенхэме.

Он говорил мне. Они покажут двухчасовую премьеру второго сезона. Затем будет обсуждение актерского состава, за которым следует сессия вопросом и ответов, и, наконец, фотографии с фанатами.

— Звучит забавно, — говорю я.

— Иногда это бывает забавным, — отвечает он с таким выражением в глазах, которому я не могу сопротивляться.

Моё сердце бешено колотится в груди, когда он начинает тереться носом о мою щеку. Затем он целует меня в шею, что даже нечестно. Я так обожаю эти медленные, влажные поцелуи, которые он довел до совершенства.