Балерина - Надя Лоули (2014)

«Нет, все-таки она сумасшедшая! Ну что ж, вольному воля. Сибирь большая — всем места хватит…»

Чтобы отстраниться от мыслей, она стала смотреть в окно, где уже мелькали поля вперемежку с деревенскими домиками. Но мирный пейзаж не отвлек ее от беспокойства за подругу. «Нет, это невозможно! Совсем больная на голову!»

Евгения встала и направилась в сторону вагона-бара. Поезд набирал скорость. Вагоны раскачивались в разные стороны, и она едва держалась на ногах.

И кто бы мог подумать! Ларка выходит замуж за этого «балалаечника» и они вместе возвращаются в Москву!

Евгения возмущенно щелкнула зажигалкой и с наслаждением затянулась ароматным, успокаивающим дымом: «Ха-ха, “перестройка”, а потом будет перестрелка! Идиоты!»

Впереди замаячила дверь вагона-ресторана, из которой клубился сигаретный дым, и она нырнула головой в бар, забитый до отказа страждущими выпить и закурить пассажирами. «Ну вот, не одна я такая!» — успокоилась она.

Когда Евгения подошла к бару, то сразу же обратила внимание на высокого мужчину, курившего у стойки. Их глаза встретились. Он внимательно и холодно посмотрел на нее и равнодушно отвернулся.

«Какой неприятный тип», — екнуло у нее в душе. И она, уняв жгучее беспокойство, вдруг охватившее ее от этого взгляда, заказала себе кофе и коньяк. Потом, заметив, что враждебный человек удалился, совсем успокоилась и села на высокий круглый стул у окна. Закурила еще одну сигарету, нарушив правило курить с интервалом в два часа, и задумалась.

За прозрачным стеклом окна продолжали мелькать аккуратно убранные поля и маленькие, словно срисованные с картинки, игрушечные деревни. Женя любовалась пейзажами французской провинции, и ей припомнились запущенные и неухоженные колхозные поля и дороги российской глубинки. Нет. Ностальгии она не испытывала. Она бесконечно любила Францию, и ей показалась абсолютным безумием даже сама мысль о возвращении в Советский Союз. Никогда! Ни за что!

«Это ее “балалаечник” окрутил, — Евгения опять расстроенно вздохнула. — Влюбилась, дуреха!»

Господи, она любила Лариску как сестру, и перспектива потерять близкую подругу пугала ее и огорчала. Нет, в следующий приезд надо серьезно поговорить с ней. Попугать. Обрисовать дальнейшую картину жизни в Москве. «Там даже мыло по талонам!» — снова вскипела она. Вот только на прошлой неделе она передала своим родным с подвернувшейся оказией сумку: мыло, чай, кофе.

«И этого она хочет со своим Алешечкой?! Ну не дура ли? Столько всего перетерпеть и вдруг вернуться!» — Женя отвернулась от окна и поняла, что кофе и сигареты не успокоили ее, а еще больше взвинтили навязчивые мысли, которые отдавались в висках нестерпимой головной болью.

Вернувшись на свое место, Евгения, удобно устроившись в кресле, откинула голову назад. Она закрыла глаза и попыталась заснуть: в конце концов, это не мое дело! Человек имеет право на свою жизнь и принимать решения без посторонних указаний!

Но тут же вскинулась: «А я — не посторонняя!»

— Простите, здесь свободно? — неожиданно услышала она низкий мужской голос на французском, с заметным акцентом. Женя открыла глаза и вздрогнула. Не может быть! Ее словно пробило насквозь ужасом — я так и знала! Перед ней стоял человек, неприятно поразивший ее в баре.

— Конечно, пожалуйста… — она поспешно убрала сумочку с соседнего сиденья и, на всякий случай, обернулась назад, словно искала помощи, если что… Сзади на сиденьях никого не было. «Мамочка, беда!» — пронеслось у нее в голове.

— Извините, что вас побеспокоил, — вдруг по-русски произнес ужасный тип и сел рядом, отгородив ее широкой спиной от прохода вагона и, как показалось ей, от всего мира.

— Здравствуйте, товарищ Щеглова! — И тут же поправился с издевкой: — Пардон, мадам Бержар…

38

Прошло два месяца.