Проводница - Елена Ласкарева (2001)

— Ой! — замахала руками тетка Тамара. — А Ксения уже две недели с оборота катается!

— А когда обратно? — Ольга судорожно прикидывала в уме, хватит ли у нее денег на гостиницу.

— В отдел кадров зайду завтра и узнаю, — зацепилась тетка Тамара. — А ты раздевайся, располагайся пока у меня. Это кто у тебя, сынок или дочка?

— Сын. Антон.

Тетка Тамара быстро раскрыла ватное одеяло, распеленала младенца и умильно причмокнула губами:

— Ох, какой лапусенька! Какой хорошенький! На Ксеню похож!

— На меня он похож, — обиделась Ольга.

— Да нет же! Губки бабкины, и носик тоже. Вылитый! — заключила соседка.

Ольга не могла понять, почему ее так покоробило, что ребенок похож на бабку. Она привыкла всем говорить, что сынок ее копия, потому что Геркиного в нем не было ничего. Даже обидно… Так бы хоть на сына смотрела и его вспоминала… А может, и к лучшему, что не похож. С глаз долой — из сердца вон.

Ксения явилась из поездки через неделю. Усталая, хмурая. Глянула мельком на Ольгу, словно вчера расстались, и уставилась на Антошку.

— А это еще кто? Откуда подарок?

— От верблюда, — буркнула Ольга.

Тетка Тамара смекнула, что назревает семейный скандал, и благоразумно вышла на кухню.

— Верблюжонок, значит, — с усмешкой уточнила мать. — А ты — верблюдиха? Или верблядиха?

Ольга дернулась, как от удара, подхватила сына на руки.

— Ну-ну, — Ксения решительно отстранила ее — Дай хоть в рожу гляну. Какого роду-племени? В нашу породу или нет? Может, от черного какого нагуляла?

— В вашу, в вашу, — выглянула с кухни Тамара. — Губы точно твои!

— Сама вижу, — оборвала ее Ксения — Ну-ка, иди к бабке, внучок Как там тебя по батюшке? Или по матушке?

— Антон Коренев, — сухо уточнила Ольга.

— Значит, по матушке, — кивнула Ксения — А что же наш Коренев полные штаны навалил и молчит?

— Я сейчас поменяю, — Ольга сняла с батареи ползунки.

— Дай сюда, — отобрала их Ксения. — Я сама Свое говно…

И с тех пор Ксения проводила в ломе странную политику «разделяй и властвуй». С Антошкой она то сюсюкала, то была как злобная мегера, причем смена масок проходила мгновенно, без предупреждения и видимого повода. Ольгу мать почему-то сразу записала в злейшие враги.

Наверное, злилась и вымещала на ней досаду за свои несбывшиеся мечты, за не оправданные Ольгой надежды. Вот, растила дочку одна, думала, в люди выбьется, мать ею гордиться станет… А она, шалапута никчемная, учиться не стала, нагуляла ребенка и явилась мать позорить. Так еще сидела бы тише воды ниже травы, знала свое место, стеснялась… А она, словно нарочно, всем соседям раззвонила про свою жизнь на Севере, про Герку этого беспутного, который с ней побаловался и бросил, да про то, как спирт на морозе пили. Ну что за славу себе создает, дуреха?!

От бесконечных попреков Ольга и года не выдержала — отправилась дальше счастья искать. Устроилась в Моздоке на фабрику, получила общежитие, Антошку в ясли отдала. Только обжилась, а тут — на тебе! Мирный захолустный Моздок превратился в прифронтовую зону, рядом с фабрикой развернули полевой госпиталь, стало неспокойно и страшно… Пришлось срочно возвращаться обратно к матери, от греха подальше. Ксения пристроила ее проводницей, Антошку отдали в сад на пятидневку, а в выходные, если обе были в поездках, его брала тетка Тамара. Вот ведь соседка, чужая вроде, а лучше родной бабки…

Проблемы начались, когда Антошке пришла пора в школу идти. В городке не было ни одного интерната, Ольге дали направление в районный., закрытого типа, по злой иронии судьбы тот самый, где и она сама провела свое детство…