Проводница - Елена Ласкарева (2001)

Ее просто трясло от злости и бессильной ненависти. Ну, надо же хоть что-то сделать! И как раз такая возможность… Это не они за ней, это она за ними будет следить. Это не она от них, а они от нее должны прятаться. Ведь есть же у этих сволочей где-то дом, есть жены, дети… Они приходят туда, снимают у порога обувь, едят, чай пьют, гладят детей по голове… А потом берут автомат взрывчатку и идут убивать… Значит, надо прийти в их дом, пусть не чувствуют себя в безопасности!

Она осторожно открыла дверь и спрыгнула на насыпь в противоположную от товарняка сторону, чтобы не громыхать металлической площадкой. Гравий едва слышно хрустнул под пружинящими движениями. Ольга по-кошачьи пригнулась и скользнула назад, вдоль состава. Она смотрела под вагоном, в просветы между колесами и ориентировалась по отбликам фонариков и звукам чужих шагов.

Лидка застыла на площадке вагона, зажав рот обеими руками, чтобы случайно не крикнуть. Она не помнила себя от страха и не могла понять, куда направилась ее напарница, а главное, зачем… И ей-то что теперь делать? Не бежать же вслед за Ольгой…

Ольга оглянулась и махнула ей рукой: уходи, мол. Лидка опасливо оглянулась по сторонам и вдруг, неожиданно для себя, торопливо перекрестила Ольгу.

А та добралась до конца состава, обогнула его сзади и увидела на боковой проселочной дороге темный джип с потушенными фарами. Джип «паджеро»… Точно такой же, как тот, что промчался мимо нее недавно ночью… и повернул к Никитиному дому.

Ольга упала животом на мокрую от дождя насыпь, приникла к ней, пригнув голову за рельсами, потому что из джипа вышел какой-то парень и закурил. Он отвернулся от ветра, прикрыл ладонью огонек зажигалки, и в его колеблющемся свете Ольга на секунду увидела прищуренные глаза под густыми, нахмуренными бровями. Он мягким, крадущимся шагом направился к группе мужчин около цистерны, и они о чем-то заговорили.

Ольга выглянула из своего укрытия, приподнялась и оценила расстояние до джипа. Недалеко, метров пятнадцать… Черт! Знать бы, есть в нем еще кто-то или парень там был один.

Ее поезд удалялся в ночь. Теплый уютный свет из коридорных окон скользил по насыпи. Пассажиры мирно спали в своих купе. А ее напарница Лидка растерянно таращилась в темноту. Поезд увозил ее все дальше и дальше от Ольги.

Почему-то сердце больно сжалось, словно она уже никогда не вернется в этот поезд… словно от нее оторвали что-то родное и до слез близкое, причем оторвали внезапно и безвозвратно…

Как там бедная Лидка будет без нее управляться почти две недели?! Шесть дней туда да шесть обратно, с ночными дежурствами на станциях… Сообщит она бригадиру или будет честно молчать и пахать за двоих?

Черт! Как хочется курить, а нельзя… Ольга вспомнила, что в суматохе оставила собранную сумку в вагоне, а ведь в ней был целый блок сигарет. Хорошо хоть начатая пачка сохранилась в заднем кармане джинсов, да кошелек с деньгами при себе. Она как раз перед отъездом дополнила свою заначку, предназначенную для покупки квартиры, да и взяла все с собой на всякий пожарный. Вдруг удастся купить на Дальнем Востоке что-то крупное, что потом можно будет толкнуть с большим наваром… Лидка тоже по ее примеру пошерстила по всем закромам да еще и в долги влезла.

Курить хотелось так, что сосало под ложечкой, а во рту скапливалась противная слюна. Внутри все словно замерло, натянулось струной от напряжения. Глаза понемногу привыкли к темноте, и теперь Ольга уже ясно различала чуть поодаль, в стороне от проселочной дороги, железнодорожную колею, на которой действительно стоял старенький паровоз.

Стоящий впереди семафор мигнул и зажег зеленый свет. Товарный состав громыхнул цистернами и медленно, тяжело, словно нехотя, двинулся по рельсам прочь. Только четыре последние цистерны остались на месте.

Ольга видела, как двое мужчин бросились к стрелке и завозились там, переводя стык рельсов с одной колеи на другую.