Сестры - Наталья Невская (1999)

Девушки замерли, не зная, что делать дальше — то ли бросаться победителям на шею, то ли виновато трусить домой. Но Кирилл уже смеялся, улыбался и Толя, Суслик притоптывал на месте и все время похлопывал по плечу безымянного пока для Лизы и Кати своего напарника.

Кто первым увидел опасность? Лизе вдруг показалось, что за ее спиной выросла зловещая тень. Смех Кирилла смыло выражением ужаса в глазах. И лишь Толя не успел убрать улыбку.

Как в замедленной съемке, мучительно медленно обернулась Лиза. Оглоушенный Катей парень, стоя на коленях, тяжело поднимал пистолет, дуло которого направлял на Кирилла. Застыли на месте Суслик и его друг. Катя медленно-медленно повернула голову и открыла рот — а крика еще не было. Толя в длинном прыжке оторвался от земли.

Грохнул выстрел. На землю рухнули два человека, завизжала Катя. Лиза бросилась к Кириллу с истошным криком:

— Нет!!!

Он был весь в крови. Кровь повсюду — на майке, на руках, на лице. Сама того не замечая, Лиза продолжала кричать. Она кричала до тех пор, пока Кирилл не ударил ее по лицу.

— Прости, любимая, — сгреб ее в охапку, прошептал: — Это не моя кровь.

Рядом лежал Толя. Он так и не успел изменить выражение лица, и улыбка выглядела на его лице, как елочная игрушка летом.

— Боже мой, — прошептала Лиза и склонилась над ним.

Внезапно стало тихо. Смолк ветер, деревья разом опустили листья, и только пруд все продолжал поеживаться, как от холода.

— Надо кровь остановить. — Суслик рванул на себе рубаху, скомкал, сунул Лизе. — Ты, Серый, за «скорой», быстро. Толян, Толян, не умирай! — По его лицу покатились слезы. — Ты, это, Толян, нельзя же…

— Я тут еще, — раздался слабый голос.

Лиза облегченно выдохнула, наклонилась к его лицу, зашептала горячо:

— Толя, родной мой, никогда не забуду, никогда…

— Ради этого стоит умереть, — сказал он, попробовал усмехнуться, но по его лицу прошла гримаса боли.

Этого Лиза уже не выдержала. Из глаз неудержимо хлынули слезы. Она не всхлипывала, не пыталась сдержать их — они лились и лились на его лицо, шею, грудь.

Словно только этого и дожидался дождь. Крупные капли зашуршали в листве, покрыли пузырями пруд. Листья ивы скорбно обвисли.

И «скорая» и милиция приехали одновременно. Чудом не застряли в овраге. Аккуратно положили Толю на носилки, погрузили в машину. Лиза все это время не отходила от него.

Дождь пошел сильнее, забарабанил по крышам, небо прочно окутала темень — без единого проблеска. Зигзаг молнии разрезал небо, и сразу, совсем рядом, ударил гром. И снова почти без паузы — молния, гром, ливень, косой и сильный, сливающийся в один поток. На околице молния расщепила молодой дуб, который гордо и отстраненно стоял у самого поля.

Но этого Толя уже не узнал. Он умер по дороге в больницу.

ЭПИЛОГ

В последний раз я встречалась с Лизой совсем недавно. Заезжала к ним сразу после Нового года. Поздравить, обменяться подарками, поболтать. Чувствовала она себя уже нормально, хотя до сих пор говорит, что с родовыми муками творец определенно погорячился, — лучше придумал бы для женщин какое-нибудь другое наказание.

Ребенок у них на удивление спокойный. Пока мы сидели на кухне, обсуждали последние новости, он тихо-мирно спал в своей детской. И только когда пришло время кормления, настойчиво и громко запищал.

Лиза не без гордости продемонстрировала мне наследника — крепкого большеглазого малыша с беззубой очаровательной улыбкой.

— На Кирилла похож, — сказала она, хотя, честно говоря, увидеть сходство в таком малом возрасте можно лишь по очень большой любви. — Если все будет хорошо, — суеверно постучала по столу, — летом махнем к бабушке, правда, маленький?

— Как она?

— Держится, — Лиза вздохнула. — Но знаешь, мы потихоньку начинаем готовить ее к тому, что придется хотя бы зиму проводить в Москве.

— У вас?