Сестры - Наталья Невская (1999)

Улица встретила ее солнцем и суетой. Было еще совсем рано, рынок около метро только начинал оживать, лениво и неохотно передвигались торговцы, переставляли ящики; мужики, столпившиеся небольшой группкой у киоска — один в заляпанной краской куртке, другой с большим грязным пятном на штанине вдоль всей ноги (наверное, упал), третий с бельмом на глазу и кривой усмешкой, — поглядывали с лукавым вожделением на выставляемые в витрине разноцветные бутылки и с деловым видом переговаривались о пустячном. Дворник вяло подметал большой метлой из прутьев вчерашний мусор. Нищие с привычно страдальческими лицами уже сидели на своих законных местах, словно никуда и не уходили на ночь. День наполнялся ровным шумом.

Лиза спешила. Тяжелую сумку приходилось на ходу часто перекладывать из одной руки в другую. От этого походка становилась немного утиной. В метро удалось сесть, сумка примостилась под лавкой, за ногами. Закрыла глаза и постаралась вспомнить, все ли купила. Получалось, что все. Однако на сердце по-прежнему было беспокойно, словно забыла что-то важное.

А в электричке Лиза даже немного поспала. Без сновидений, коротким глубоким сном. Когда открыла глаза, ощутила бодрость. Ощущение безнадежности, накатившее после ночного сна и утреннего звонка, исчезло. Теперь чувствовала себя сильной и нужной, стала с нетерпением поглядывать в окно, скоро ли ее станция. Хотелось поскорее увидеть бабушку, обнять ее ставшее хрупким тело, поцеловать в морщинистую щеку, почувствовав на губах старчески нежную кожу.

Наконец, поезд замедлил ход. Подъезжали. Лиза с легким оханьем подняла сумку, глянула в окно, тут же увидела Толю и заспешила к выходу.

Он тоже сразу заметил ее, подбежал, взял поклажу.

— Ну, вот и свиделись, — сказал с улыбкой.

Лиза прильнула к нему. Толя обнял ее одной рукой (в другой был ее багаж), и так постояли — как два очень близких человека, которые надолго разлучались.

— Как бабушка?

— Сегодня получше, — охотно ответил он. — А вчера напугала всех.

— А что же ты вчера не позвонил? — Они уже шли по дороге.

— Не хотел срывать вас на ночь глядя. Ты не беспокойся, — поспешно добавил он. — Я с ней сидел.

— Спасибо тебе, Толя, — Лиза ему улыбнулась. — Ты становишься нашим ангелом-хранителем.

— Это вы, Елизавета Никитична, сильно преувеличиваете, — сказал он, усмехаясь, однако видно было, что слова Лизы его приятно удивили.

Бабушка поднялась навстречу с причитаниями:

— Лизанька, детка, да что же ты примчалась, со мной все в порядке, я и Толе говорила: не звони моим, нечего их тревожить, а он не послушал, а мне сегодня совсем уже и хорошо… — Слова сыпались из Нины Григорьевны без пауз, словно она долго копила их, а сейчас в один момент выпустила из заточения.

— Ты как будто и не рада меня видеть, — с легким упреком сказала Лиза, обнимая бабушку.

— Что ты, что ты, — всерьез испугалась бабушка. — Как можно говорить такое.

— Тогда слушай меня. Ты сейчас же идешь в постель. Тебе лежать надо. — Голос Лизы приобрел твердость, Нина Григорьевна, робко посмотрев на внучку, перечить не решилась.

Однако, укладывая свое уже не очень послушное тело в постель, не удержалась, поворчала немного. А кто же работать будет? И в огороде дел полно, и в саду, и землю к посадкам пора готовить… Но скорее так, для порядка.

Забота внучки очень тронула ее, и, когда Лиза ненадолго вышла из комнаты, бабушка тихонько, чуть воровато вытерла глаза уголком пододеяльника.