Вуайерист - Фиона Коул

— Что? — я была сбита с толку, мой разум пытался не отставать. Но моё тело уже знало. Мою грудь сдавило, резкая боль пронзила сердце. Моё лицо вспыхнуло от смущения из-за его отказа.

— Я не могу. Мне жаль. Я просто не могу.

Я смотрела ему в спину, пока он шёл к двери. Дойдя до неё, он не обернулся, чтобы посмотреть на меня, и это поразило меня, как пощёчина. Гораздо большим неприятием было то, что он даже не мог посмотреть на меня, когда отворачивался.

— Что за хрень? — спросила я, ненавидя дрожь в своём голосе.

Наконец, он повернулся, но продолжал смотреть в пол.

— Уже поздно. Нам пора идти.

Боль в моём сердце распространилась, вызывая пожар в груди. Жжение достигло глаз, и я моргнула, не желая плакать перед ним, но смущённая и обиженная его отказом. Он даже не взглянул на меня. Ему было так стыдно за то, что мы сделали? Почему? Почему он зашёл так далеко только для того, чтобы прогнать меня?

Я не понимала, и чем больше я пыталась это сделать, тем больше вопросов роилось в моих мыслях, и я не могла выдавить ни один из них, несмотря на болезненный ком в горле. Он душил меня, и я ненавидела это. Я возненавидела всё это ещё больше, когда слеза вырвалась наружу.

Я отказывалась стоять там и выслушивать любую возможную причину, по которой Кэллуму, вероятно, пришлось так внезапно отстраниться. Я не могла заставить себя сделать это. Смахнув слезу, я повернулась, чтобы начать собирать свои вещи.

Это было бессмысленно, поскольку полилось ещё больше слез, мои всхлипы выдали мою слабость.

— Оклин, мне так…

— Нет! — я развернулась к нему лицом. — Пошёл ты, Кэллум. Я понимаю, я молода и твоя студентка, и ты, вероятно, сожалеешь об этом, но, возможно, тебе следовало разобраться в своём дерьме, прежде чем пожирать меня.

В его глазах появилась боль, когда он заметил следы моих слез. Он сделал шаг вперёд с протянутыми руками, но я бы полностью рассыпалась, если бы он прикоснулся ко мне сейчас.

— Нет, — повторила я, обходя его и направляясь к двери. Я остановилась у входа, но не обернулась. — Увидимся на занятиях, доктор Пирс.

И с этими словами я вышла, подняв голову так высоко, как только могла, давясь таким количеством слёз, какое только могла сдержать.

Когда я вернулась домой, я упала на кровать и заплакала. Ненавидя то, как я злилась на него за то, что он отверг меня.

Ненавидя, что ему стало стыдно за то, что мы сделали.

Ненавидя, что он был тем, кто остановил это.

Ненавидя его за то, что он заставил меня чувствовать себя так хорошо.

Ненавидя его за всё, что он сказал.

Ненавидя его, потому что на самом деле вовсе не ненавидела.

И это заставило меня почувствовать себя такой незрелой и наивной, какой он, вероятно, меня и видел.

20

КЭЛЛУМ

На следующий день Оклин не смотрела мне в глаза всё время урока, а я бы знал, если бы она смотрела, учитывая, что я пялился на неё долгое время. По крайней мере, столько, сколько мог, не вызывая тревоги у всех в классе. Я даже не мог винить её. Она имела полное право никогда больше не признавать моего существования.

О чём, чёрт возьми, я думал? После разговора с Ридом я был слишком близок к тому, чтобы увидеть разумность в его предложениях, которым я поддался, поэтому я сделал огромный шаг назад, не желая искушать себя. Возможно, я был холоднее, чем следовало, но я не хотел, чтобы её не было рядом. Итак, поскольку я оставался равнодушным, я давал ей дополнительную работу, чтобы она задерживалась допоздна, заставляя её оставаться до тех пор, пока я не буду готов уйти, пока все остальные не уйдут. Мне нравилось слушать, как она возится с бумагами, когда в офисе царила тишина. Я почти мог себе представить, что она хотела быть там.