Мало ей общепринятой предновогодней свистопляски и с горящими сроками, так ещё и Анастасия слегла с температурой, способна только хрипеть и стонать, так что никакой помощи от неё не получить. А как назло на одном из складов что-то не нашли и чего-то не досчитались, следовательно, машина в указанное время с товаром не выехала, а объясняться и выслушивать вопли заказчика выпало именно хладнокровной Кошкиной. К концу рабочего дня она успела раз десять вежливо принести свои извинения, вися на телефоне, пропустить обед, и задержаться на полтора часа.

А дома темно, и в холодильнике ничего вкусного. Пришлось размораживать в микроволновке куриную грудку и жарить с картошкой с расчётом на Стаса, у которого работы тоже хватало.

— Надо продуктов купить, — поставила она перед мужем тарелку.

— Завтра после обеда будет время, машину с водителя в личных целях использую, — пообещал Стас.

Вторник, среда и четверг прошли в таком же режиме, разве что с пополненными запасами сооружать завтраки и ужины было проще и вкуснее. А утром пятницы между супругами произошёл коротенький диалог:

— Как думаешь, во сколько сегодня домой вернёшься? Я к четырём свободен буду, к какому часу ужин готовить?

— Надеюсь, часам к семи прибегу. А что хочешь готовить?

— Есть пожелания?

На пару секунд зажмурившись, Люба проглотила слюну и выдала:

— Чего-нибудь жирного, чтобы с хлебом есть.

Коллега всё ещё была на больничном, хоть и заверяла в сообщениях, что во вторник ворвётся в рабочий процесс, и заранее оговорённые Любины праздничные каникулы не пострадают. По поводу январских выходных она и не переживала, зная, что босс, узнав, что может сорваться поездка к Станиславу Викторовичу, сам отправит Любу собирать чемодан, попросив передать привет Дубравиным, но до тридцатого ещё дожить надо.

Денёк у Любы выдался сложным. Опять пришлось извиняться за чужую ошибку, а ещё она дважды позволила себе погавкать.

Первый раз, когда урвала двадцать минут на обед и услышала громко возмущающегося водителя, рассказывающего своим соседям по столику о «ленивых овцах, перекладывающих бумажки с места на место и сбивающих ему график».

А второй, когда в автобусе увидела, как злая бабенция стыдит усталую молодую девчонку с кругами под глазами и зеленоватым цветом лица.

И если водитель сразу умолк, то бабенция, услышав замечание, что не поместиться со своими объёмами на место, занимаемое девчонкой, стала визгливо ругать нынешнее поколение за эгоизм и хамство.

Добравшись до квартиры, Люба могла только устало поинтересоваться у открывшего ей дверь мужа:

— Почему некоторые люди просто не могут заткнуться и раствориться в тумане?

В общем, свой важный разговор Стас снова отложил.

— Прости, что веду себя как стерва, — полчаса спустя попросила Люба, макнув кусочек хлеба в подливу из помидор, лука и сока, набежавшего с мяса.

— Не извиняйся, я всё понимаю. Ты не стерва, а усталая девочка.

Девочка

— …усталая девочка.

И мило, и не так приторно, как обычно, когда он начинает оспаривать утверждение, что кто-то плохой.

А потом Стас заставил стервозину жену почувствовать себя ещё гаже на его фоне:

— Поездку к папе не отменить, но надо тебе отдохнуть и развеяться. Может, в феврале на недельку в горы вырвемся, или в марте уже на две тужа, где потеплее?

Прям мужчина-мечта.

Хотя Любе в принципе везёт на таких. За вычетом рабочих моментов, в её непосредственном окружении мужчины были вежливые (даже Стасик специально не хамил) и понятливые.

Взять хотя бы Серёжу.

На прошлой неделе хорошие попутчики/разовые любовники дважды списывались. Он информировал, что работы выше крыше, к себе приезжает около девяти. Она его понимала и хвасталась, что в отличие от него в половине девятого уже расслабляется дома. Другими словами, не видятся они из-за того, что освобождаются в разное время.