— Американец? Уму непостижимо! Среди них так мало воспитанных людей. Ни в коем случае не позволяй ему употреблять сильные выражения в твоем присутствии. И обрати внимание на то, как он ходит. Благородного человека узнают по тому, как он держится. Вот, например, твой отец. Даже если его одеть в лохмотья, он все равно будет выглядеть как дворянин.

— Да, мама, — послушно сказала Николь и стала спускаться по лестнице. Как далека была ее жизнь от того, что представлялось ее матери.

— Уэсли сообщил мне, что мистер Армстронг живет за рекой. Стало быть, из вашего брака ничего не вышло? — спросил доктор.

— Все очень сложно, но я не теряю надежды. — Николь попыталась улыбнуться.

Но она забыла, что лицо выдает все ее тайные думы, что ее глаза обведены кругами усталости, что во взгляде читается не только надежда, но и отчаяние.

Доктор Дональдсон нахмурился.

— Хорошо ли вы питаетесь, юная леди? Достаточно ли вы спите?

Прежде чем она успела ответить, вмешался Уэсли.

— Николь подбирает людей, как другие подбирают бродячих кошек. Недавно у нее на шее повисли еще двое. У нее уже есть племянники Клея, за которых она вроде бы не обязана отвечать, а теперь с ней живет еще ее мать, которая требует, чтобы ей прислуживали, как королеве, и отчим, который считает себя чуть ли не королем Франции.

Николь рассмеялась.

— Послушать тебя, так вся моя жизнь — это тяжкое бремя. Доктор, дело в том, что я люблю людей, которые меня окружают, и ни за что ни с одним из них не расстанусь.

— Я не говорю, что тебе надо кого-то бросить, — сказал Уэс. — Но ты должна жить в доме за рекой, а стряпать с утра до вечера должна Мэгги, а не ты.

Доктор вынул из кармана трубку и откинулся на спинку стула. Неважно все сложилось у этой очаровательной француженки, — думал он. Этот молодой человек, Уэсли, совершенно справедливо считает, что она заслуживает лучшей доли, чем работать до изнеможения. Раньше он собирался поехать на север, в Бостон, но теперь решил остаться в Виргинии еще на несколько месяцев. Он всегда с сожалением вспоминал, как ее насильно выдали замуж, и чувствовал себя виноватым. Теперь он понял, что должен находиться поблизости на случай, если ей потребуется его помощь.

Николь сняла капюшон и подставила лицо свежему ветру. Она мерно гребла: весла то появлялись из воды, то снова погружались. Снег еще не сошел, почки не набухли, но что-то неуловимое в воздухе предвещало скорый приход весны. Прошло две недели с того дня, как ее посетил доктор. Она улыбнулась, вспомнив, что он обещал помочь ей в случае необходимости. Разве ей может понадобиться его помощь? Ей так хотелось рассказать ему, рассказать всем, что они с Клеем скоро вместе покинут Виргинию.

Все эти месяцы она строила планы. Близнецы и Дженни, конечно, поедут вместе с ними. Ей очень не хотелось оставлять мать, но пока с ней побудет Жерар, а потом, когда у них будет дом, она поселится с ними. Исаак может управлять мельницей, обеспечивая существование Адели и Жерара, а остаток дохода брать себе. Потом, когда Адель приедет к ним с Клеем, мельницу можно будет отдать Исааку и Люку.

О, все должно получиться как нельзя лучше. Вчера Клей прислал ей записку, в которой просил о встрече на поляне. Всю ночь она не могла сомкнуть глаз, мечтая об этом свидании, которое должно стать началом осуществления всех планов.

Она глубоко вдохнула чистый, холодный воздух, уловив запах дыма. Значит, Клей уже здесь. Она бросила веревку в кусты, шагнула на берег и привязала лодку.

Николь бегом устремилась по узкой тропинке. Ее сон стал явью: Клей стоял на поляне, протянув руки ей навстречу. Она подбежала к нему и бросилась в объятия. Он был таким высоким и сильным, грудь его была такой широкой и твердой. Он так крепко прижал ее к себе, что она чуть не задохнулась. Но ей и не хотелось дышать, ей хотелось раствориться в нем, слиться с ним. Хотелось забыть себя и стать частью его.