Карт-Бланш - Виктория Роа

Гордишься ли ты первым разом в саду около Олимпа, среди звезд, что вышел таким неловким для самого Аида? Ты ведь оказалась у него первой женщиной, которая смогла позвать за собой, позвать за безумием теряя голову. И великий подземный Бог пристал перед тобой самым настоящим дитем, о котором ты могла заботиться и оберегать, которого могла любить. Аид никогда не мог понять то животное желание, которое испытывали его братья, пока сам не почувствовал дикое, всепроникающее под кожу дикое возбуждение от одного только манящего взгляда Афродиты и ее сладких поцелуев. Он знал, что его любвеобильный брат ни разу не прикасался к богине, которую по истине он считал своей, что она не давала ему себя, всячески уходила от его проявления любви, чем заставляла возжелать ее сильнее. Афродита потянулась за поцелуем, и Аид сделав решительный, но все же робкий шаг, повалили ее на цветущую, зеленую траву, и сорвал с нее бледно-розовый хитон. И была эта самая лучшая ночь в жизнь подземного боги, и слышал он стоны с его именем на губах желанной ему женщины. Обнаженная Афродита позволяла ему с голодным взглядом мужчины наблюдать за ее движениями, за ее нежно-розовым телом, и видеть, как ее кожа сияет в блеске звезд и мерцает в тусклом свете, как идеальны ключицы и ноги, как прекрасна ее мягкая фигура и налитая, молочная грудь.

Ты само совершенство среди богинь на Олимпе, Афродита. Аид мог долго смотреть на нее такую…обнаженную…нежную…невинную…Аид навсегда запомнил сладкий вкус ее чувственного тела, оставляя метки, знал чувственные местечки, прикасался там, где можно и нельзя, и запомнил Аид навсегда звук мелодичных, словно пение нимф, словно трель весенней птицы, стонов, когда она позволяла себе достигнуть апогея одновременно с ним. А что же ты, Аид? Любишь, когда ее чувственное тело извивается в сладкой агонии верхом на тебе, а ты, словно ее создатель, знаешь все ее слабые места. Ведь никому она не позволила бы надеть на свою шею золотой ошейник, оттянуть назад свои белокурые волосы, чтобы навсегда дать понять кому она принадлежит. Она никогда бы никому не позволила так относиться к себе, но Аид был слишком властным, а она такой манящей. И носишь ты, Афродита, немало Аидовых меток по своему телу. Не в силах ты сопротивляться его силе, его власти и желанию.

Афродита оказалась в руках Аида смиренной, покорной, но никогда не изменяющая себе, только вот за все их встречи, они никогда не говорили слов любви друг другу. Афродита не решалась признаться в этом прямо, но нужно ли это? Ведь ее чувства были очевидны Аиду. Только вот Аид пугался того, что с ним делает Богиня любви, ведь у ее ног он покорный, верный пес, который ранее никогда не признавал любви и не думал об этом чувстве. Следует ли владыке тьмы думать о такой мелочи? Нет, Аид не чувствовал любви, ведь то, что чувствовал Аид было дикое желание овладеть Афродитой, сделать ее своей женщиной. Им не по пути, они это знают…ведь слишком разные. Афродита медленно угасала, но не подавала виду, сам Аид это замечал, но оставлял ее печаль без ответа совершенно не зная, что сейчас он может сказать. Увидев, как в красивых голубых глазах появилась надежда на взаимность, на любовь, Бог подземного мира не выдержал и сказал самые лживые слова о которых жалел до конца, который был ему уготован…

— Это, Афродита, ничего не значит. — прозвучало словно раскат грома, но Афродита не проронив ни слова, продолжала обнимать тело Бога подземного мира дав понять, что его глаза не в силах соврать ей…

* * *

На полотне безмолвной темноты,

замысловатым выплету узором,

твои прямые смелые черты,

что представляю незыблемо пред взором.

Я их украшу капелькой мечты,

и обрамлю каймой воспоминаний,

добавлю свет и нежность теплоты,

приправлю томной сладостью признаний.

И тихих слов бесхитростный мотив,

меня согреет длинными ночами,

из ласк перину шелковую сбив,

я потону под серыми очами.