Блиц - Девни Перри

В отделении неотложной помощи было пусто, если не считать нескольких медсестер. Мы прошли мимо ряда темных палат, пока не достигли открытого пространства, разделенного бледно-зелеными занавесками. Занавески были задернуты только у места Авеля.

Мой кузен лежал на узкой больничной койке. Когда мы проскользнули в щель между занавесками, он резко открыл глаза. Один взгляд на лицо матери, и Авель побледнел. Его взгляд расширился, когда он увидел меня за ее спиной.

Фейт скрестила руки на груди, остановившись в изножье его кровати.

Дженнсин отпустила мою руку, задержавшись за занавеской, а я подошел к тете и тоже скрестил руки на груди.

Что ж, он был жив. Узел в моем животе немного ослаб.

— Привет.

Авель с трудом сглотнул.

— Привет.

— С тобой все в порядке? — спросил я.

— Не совсем. — Его налитые кровью глаза наполнились слезами, и он откинул голову на единственную подушку, уставившись в потолок. — Я такой гребаный идиот.

Фейт усмехнулась, ее челюсть напряглась, когда она сморгнула очередную порцию слез.

Я вздохнул и присел на край его кровати.

У него задрожал подбородок, поэтому я взял его за плечи, притянул к себе и обнял.

— Мне жаль. — Он прижался ко мне, всхлипывая, и его голос надломился.

— Я знаю.

— Я просто хотел, блять, повеселиться со своими друзьями, расслабиться, и наплевать на блядский футбол, и на блядскую школу, и на всю прочую блядскую херню.

Было очень много «блять». Каждое было слегка невнятным.

— Я понимаю. — Я прижал его к себе еще крепче, ощущая дрожь, сотрясавшую его тело, когда он начал плакать.

— Я облажался, — всхлипнул он. — Я так сильно облажался.

— Сделай вдох, — приказал я.

У него перехватило дыхание.

— Мне ж-жаль.

— Я знаю, что тебе жаль. Мы разберемся с этим.

— Моя жизнь закончится, если я не смогу играть. Закончится. Папа перевернется в гробу.

— Мы кремировали его, — пробормотала Фейт, вытирая глаза.

Услышав ее голос, Авель отстранился и посмотрел мимо меня на свою мать.

— Мне жаль, мам.

— Я знаю, что тебе жаль, малыш.

Его губы скривились в недовольной гримасе. Его волосы, такие же каштановые, как у меня, падали ему на глаза. Чем старше он становился, тем больше походил на дядю Эвана.

— Миссис Грили? — За занавеску проскользнула медсестра и подняла стопку бумаг в руке. — Вам нужно подписать это для его выписки.

— Хорошо. — Фейт выскользнула из-за занавески, когда Авель откинулся на спинку кровати, опустив глаза.

Я положил ладонь ему на плечо и сжал его.

— Главное, что никто серьезно не пострадал. Вы, ребята, сделали правильный выбор, позволив Робби сесть за руль, если он был трезв. С твоей машиной, с остальным мы разберемся.

— А как насчет футбола? Тренер выгонит меня из команды. Робби тоже. Я просто знаю это. Нам крышка.

— Ты этого еще не знаешь. Ты не первый парень, у которого возникли неприятности во время футбольного сезона.

— Он уже сказал, Тор. Если кого-нибудь из нас поймают за пьянством, мы вылетаем.

Это было похоже на тренера. Он говорил то же самое много лет назад, когда я был одним из его детей. Зная его, он бы довел дело до конца, и Авель получил бы отличный урок.

— Тогда ты выбываешь до конца года. Ты будешь играть в следующем сезоне.

— Я не могу пропустить ни одного года. Я не могу. Вся моя жизнь будет разрушена. Я никогда не получу стипендию. — Он разразился новым приступом рыданий и закрыл лицо руками. — Папа был бы так разочарован во мне. Я должен играть.

Откуда, черт возьми, это взялось? Да, Эван любил футбол. Но он никогда не относился к тому типу людей, которые полностью отдают себя спорту. Ему было бы наплевать, играют ли его дети.

Все, о чем он когда-либо заботился, — это чтобы они были счастливы.