Солнце в зените - Виктория Холт

'Что Елизавета Вудвилл была королевской любовницей, а проживающий теперь в Тауэрском замке принц - незаконнорожденный'.

'Точно так, мой господин'.

'Мой господин епископ, вы поразили меня до глубины души. Прошу вас, ничего и никому об этом не рассказывайте...никому, кто бы перед вами не оказался, вы меня слышите?'

'Мне следует хранить молчание, мой господин, пока я не получу у вас разрешение на открытие правды'.

'Я высоко ценю ваш приход ко мне'.

'Я подумал, что моя тайна таит в себе нечто, должное поведать'.

'Ее следует держать под замком. Мне надо над ней поразмыслить. Решить, как и стоит ли вообще что-то тут предпринимать'.

'Понимаю, мой господин, и даю вам в этом мое слово'.

'Благодарю вас, мой господин епископ. Вы правильно сделали, что рассказали мне'.

Когда Стиллингтон ушел, Ричард всматривался в даль, представляя открывшиеся перед ним горизонты.

Джейн Шор стала счастливее, нежели была раньше, после смерти короля. Для нее было открытием, что она начала искренне заботиться о человеке, которого намеревалась обмануть и на которого в течение долгих лет хранила обиду. Но и Гастингс сильно отличался от самоуверенного молодого человека, пытавшегося похитить Джейн. Госпожа Шор превратилась для него в растянувшееся на годы наваждение, регулярно появляющееся рядом с королем и чарующее своими волшебными свойствами. Отныне Уильям обнаружил, - и добросердечность, и нежный ум и несравненная красота - все это принадлежит ему.

Друзья падали от смеха. Они дразнили Гастингса, называя остепенившимся. Его супруга, Екатерина Невилл, дочь графа Солсбери, уже давно испытывала равнодушие к интрижкам благоверного. У них родились три сына и одна дочь, поэтому союз можно было считать в некотором роде удачным. Ни один из четы не пытался вмешаться в жизнь другого, поэтому сэр Уильям находился к королю ближе, нежели кто-то еще на этом свете. Эдвард даже сказал, - после смерти их следует похоронить бок о бок, добрыми друзьями, какими они являлись в жизни, за исключением случая, когда Вудвиллы старались посеять между ними несогласие. Родственники монарха быстро поняли, что их усилия бесполезны, - даже смерть не сумела бы разлучить эту пару.

Джейн часто говорила с Уильямом о королеве. Она серьезно горевала о ее судьбе. Гастингсу казалось, что любимую мучают угрызения совести. Не нанесла ли Джейн вред Елизавете, забирая у нее мужа? Гастингсу оставалось лишь хохотать. У Эдварда было море возлюбленных. То, что госпожа Шор стала самой из них желанной, никак не могло ущемить Елизавету.

Король находился в Тауэрском замке, и никто, кого бы он не пожелал увидеть, не испытывал помех к их встрече. Хотя в это число не входили матушка Эдварда, его брат и сестры, проживавшие сейчас в убежище Вестминстерского аббатства. Им не препятствовали, однако, то, что могло произойти, покинь близкие монарха укрытие, окутывалось туманом неизвестности.

Эдвард был рад увидеть Уильяма Гастингса. Он знал о его близкой дружбе с отцом, как и о нелюбви к вельможе матушки. Тем не менее, мальчик смутно таил убежденность, - эта антипатия растет из фактов совместных вылазок мужчин, их выпивок и пирушек с женщинами. Вполне понятно. Но все равно, Эдвард не мог ничего противопоставить своему притяжению к нему.

Гастингс обладал тем же типом обаяния, что и покойный король. Он был привлекателен, легок в общении и заставлял юного монарха, крайне в себе неуверенного, чувствовать в своем присутствии совершенное спокойствие. Уильям чрезвычайно отличался от дядюшки Глостера, постоянно серьезного и собранного, внушающего определенный уровень смущения. Эдварда также навестила и госпожа Джейн Шор. Ее не остановили, да и мальчик всегда любил эту даму. Она постоянно проявляла веселость, но, в то же время, видимо, понимала, что Эдвард быстро устает и что, когда у него кровоточат десны и болят зубы, ребенок становится отчасти раздражительным.