Северный ветер - Валентина Нурисламова

Наконец они поднялись. Артем налег на скрипучую железную дверь, заставляя ее открыться. За ней обнаружилось помещение, круглое, с широкими — наконец-то! — и высокими окнами. Они тоже не блистали чистотой, но сквозь них теперь ясно виднелось и море, уходящее вдаль, до горизонта, и небо, и все те же птицы, рассекающие крыльями воздушный простор. И ржавые железные перила снаружи.

— Смотровая площадка? — спросила Марина. Артем кивнул. — Можно туда?

— Можно, — отозвался он. — Высоты не боишься?

— Нет, — храбро заявила она.

— Хорошо. — Он открыл дверь, ведущую наружу, и предупредил: — Осторожнее. Не поскользнись.

— Лед? — уточнила Марина.

— Нет, — Артем смущенно рассмеялся. — Птичье говно.

Этого добра на смотровой площадке и впрямь было навалом. Оно толстым равномерным слоем устилало все: и пол, полностью скрывая под собой металлические листы, из которых он был сварен, и перила, и даже стены.

Марина шагнула наружу, и на нее тут же налетел шквал ветра, сильного, холодного, но почему-то все равно очень приятного. В нем ощущалась и соль, и какие-то еще свежие неповторимые запахи, которым она не могла дать определения. Внизу, у подножия маяка, волны разбивались о берег и копошились вездесущие птицы. Уходило вдаль белое, покрытое морозно сверкающим снегом побережье, а еще дальше, почти у самого горизонта темнела полоса леса — того, из которого вчера они с Юрой выезжали на его «пирожке».

Счастливо улыбаясь, она обернулась к Артему. Наверное, он тоже улыбался, потому что глаза его, все такие же голубые, как на тех старых фото, светились, когда он смотрел на нее.

Он достал сигарету и попробовал закурить — не вышло: ветер задувал огонь зажигалки, как бы Артем ни пытался прикрыть его рукой. Так ничего и не добившись, он убрал сигарету обратно в пачку.

— С птицами поосторожнее, — предупредил он, заметив пролетевшего совсем близко альбатроса. — Могут испачкать. Я как-то раз спугнул одну стаю на берегу, потом их говно даже в карманах находил.

Марина расхохоталась. Почему-то эта глупость показалась ей сейчас безумно смешной.

— Хочешь еще выше подняться? — спросил он. — К сердцу маяка.

Марина кивнула. Конечно, она хотела!

На самый верх вела уже не бетонная лестница, а металлическая. Подниматься по ней приходилось, держась за трубы-ступени. Марина, взбираясь по ней, рассматривала устройство с огромными заржавевшими шестернями, расположенное в центре помещения, ведущего на смотровую площадку. Шестерни не двигались, и Марина подумала, что они, вероятно, были частью старого механизма, заставлявшего маяк работать еще до реконструкции, о которой упоминал Артем.

Артем подал ей руку, помогая вылезти на последнюю площадку. Она была закрыта со стороны моря — стеклами от пола до потолка, со стороны суши — бетонной стеной. В центре стоял огромный барабан из стекол и зеркал, расположенных под особыми углами. А сквозь него мигал белый свет. Марина обошла барабан и, заглянув со стороны глухой стены, увидела лампу, похожую на те, что назывались лампочками Ильича, только во много раз больше, подключенную к какому-то устройству.

— Это белый проблесковый огонь, — пояснил Артем. — Вспышки с интервалом пять секунд — такой здесь световой код. У каждого маяка он свой.

Он уселся на узенький выступ, имевшийся на бетонной стене, и наконец закурил. Марина отметила, что здесь у него была припрятана очередная консервная банка-пепельница. Видимо, он частенько бывал здесь не только для работы с оборудованием.

— Он светит даже днем? — спросила Марина.

— День на Севере — понятие относительное, — покачал головой Артем. — Даже, если не стоит Полярная ночь, такие ясные дни, как сегодня, — скорее исключение из правил. На этом маяке огонь выключается всего на месяц — в июне, на время Полярного дня.

— У тебя отпуск в это время? — с какой-то смутной надеждой предположила Марина.