Смывая волной - Р. Болдт

Она — пациентка, и она — женщина. Ничего примечательного, не считая обстоятельств, связанных с тем, как та попала под мою опеку. Так что же, черт возьми, в ней такого, что заставляет мое тело реагировать на нее так, словно она человеческий эквивалент кошачьей мяты?

Старый больничный халат, облегающий ее тело, велик ей. Я специально выбрал его, чтобы он не был тесным и не натирал ее раны. В халате она кажется еще более хрупкой, ткань практически полностью скрывает ее тело. Когда одна сторона сползает вниз, обнажая одно хрупкое плечо, мой чертов член просыпается.

И все из-за плеча. «Какого хрена?»

Когда женщина касается босыми ступнями кафельного пола, я вижу, что ее ноги слегка дрожат, но она позволяет мне обхватить ее рукой за спину. И все это время воюю сам с собой, чувствуя себя чертовски жутким ублюдком из-за того, что возбудился в такой момент.

— Полегче. — Я подталкиваю подставку для капельницы, двигая ее вместе с нами, пока она делает два осторожных шага.

— Теперь я в порядке. — Она бросает на меня взгляд, и я знаю, что та собирается сказать, еще до того, как слова срываются с ее губ. — Я уверена, что смогу добраться туда сама.

Упрямая женщина.

— Если ты поранишься под моим присмотром, представь, как я буду выглядеть.

Женщина выдыхает, и я наблюдаю, как она сосредоточенно смотрит прямо перед собой. Это хороший признак того, что ребра сегодня не причиняют ей сильного дискомфорта. Похоже, ее раны быстро заживают — по крайней мере, в том, что касается швов. Сшитая кожа срастается лучше, чем у обычного человека.

Сейчас меня больше всего беспокоит, что она перенапрягается и повторное открытие ран, возможные признаки инфекции, а также то, что ее раны заживают так быстро, что кожа нарастает поверх швов.

С последним придется повозиться, но это меркнет по сравнению с остальным.

Когда мы подходим к раздвижной двери, ведущей на заднюю террасу, она упирается рукой в дверную раму и на мгновение замирает. Ее губы сжаты в тонкую линию, глаза отведены. Женщина снова упрямо поднимает подбородок.

— Я в порядке. Мне просто… нужна секунда.

Я сжимаю челюсть, потому что она и так чертовски сильно давит на себя. И хотя эта мысль проносится у меня в голове, за ней тянется нить восхищения.

Она такая чертовски сильная. Ни разу не разрыдалась. Ни разу не вела себя как беспомощная жертва.

— Хорошо. — Ее голос вырывает меня из моих мыслей, я все еще поддерживаю ее руками. Стальная решимость очерчивает ее красивые черты. — Я готова продолжать.

У этой женщины стальной хребет, и по капелькам пота на ее лбу понимаю, что это потребовало больших усилий. Я мог бы рассмеяться, если бы не был в равной степени раздражен и обеспокоен.

Нам удается выбраться на террасу, и я усаживаю ее на один из деревянных стульев и рядом размещаю подставку для капельницы.

— Хорошо?

Слегка откинувшись в кресле, женщина закрывает глаза и медленно выдыхает.

— Да.

Осторожно снимаю шапочку с ее волос, не забывая о заживающей ране возле виска. На ее губах появляется намек на улыбку, в то время как солнце светит на нас своим сильным теплом. Я словно наблюдаю, как ее упрямая решимость тает, открывая более мягкую версию ее самой.

Легкий ветерок овевает нас, отбрасывая прядь ее волос на щеку. Не задумываясь, протягиваю руку и убираю ее. Она распахивает глаза, встречаясь со мной взглядом, и все во мне замирает на долю секунды, прежде чем я отшатываюсь.

«Какого хрена?»

— Мне нужно взять полотенце и шампунь. — Я бросаю на нее острый взгляд, и мой голос становится твердым. — Не двигайся.

Легкий кивок — это все, что я получаю в ответ. Она откидывает голову на спинку стула и снова закрывает глаза.

Ее рот, больше не сжатый от решимости или дискомфорта, слегка изгибается вверх, как будто она с удовольствием впитывает солнечное тепло. Мои пальцы дергаются от желания провести по ее губам и…