Смывая волной - Р. Болдт

— Да, конечно. Это одно из моих… — Я резко останавливаюсь, прежде чем мои губы приоткрываются от удивления. Потом кривлю губы в улыбке, и легкий смех вырывается наружу. — Это одно из моих любимых блюд. Я помню это.

Щеки краснеют от смущения, отвожу глаза, потому что ничего полезного в этом нет. Я знаю это, но просто обнаружив, что я помню, как его готовить, и что это то, что мне нравится, чувствую себя так, словно преодолела крошечный рубеж.

— Извини. Глупо волноваться из-за этого. — Мое бормотание сопровождается горстью обрезков ананаса, выброшенных мною в мусорную корзину.

Затем Лиам тянется сильной загорелой рукой и накрывает мою ладонь прежде, чем я успеваю схватить последнюю горсть, не обращая внимания на то, что мои руки пропитаны ананасовым соком. Я стою, застыв на месте при виде его руки, касающейся меня.

Не то чтобы Лиам не прикасался ко мне раньше, но это совсем другое ощущение. В этом больше намерения, как будто он вынужден прикасаться ко мне.

Его большой палец касается моей руки, и мое сердце начинает учащенно биться.

— Это не глупо. — Его тихий шепот скользит по моей коже. — Вовсе нет.

Затем, словно осознав, что он делает, его большой палец останавливается, и Лиам медленно убирает свою руку от моей.

Я не решаюсь посмотреть на него, боясь, что он увидит, как сильно я жажду его прикосновений. Мужчина делает шаг назад и замирает при звуке открывающейся раздвижной двери.

— Я приступлю к ужину. У меня есть форель, и мы можем съесть ее и домашние чипсы из тортильи с твоей сальсой. — заходит в дом и захлопывает за собой дверь.

— Звучит здорово.

Я занята тем, что ковыряюсь в крошечных кусочках кожицы ананаса, прилипших к разделочной доске. Все мои усилия уходят на то, чтобы сдержать широкую улыбку, которая так и чешется вырваться наружу. Потому что он не собирается сегодня ужинать в своем кабинете. Лиам действительно хочет поужинать со мной.

Я не должна испытывать такие чувства к человеку, которого даже не знаю, жаждать его внимания, как спасательного круга. Черт, я даже себя не знаю.

Но даже так, в глубине души я знаю, что это не какое-то поклонение герою за то, что он спас меня. За то, что тот заботится обо мне и позволяет мне оставаться здесь, пока мы надеемся, что моя память вернется.

Хотя знаю его не так давно, я знаю, что Лиам хороший человек. Человек, который помогает здешним людям практически за бесценок.

Я также узнала, что время от времени он ездит в другие бедные сельские страны, чтобы оказывать добровольную медицинскую помощь. Меня гложет чувство вины за то, что Лиам может пропустить одну из этих поездок, потому что тот застрял здесь со мной. Поскольку я все еще нахожусь под его опекой, другие люди, которым он может понадобиться, останутся без него.

Мне хотелось бы что-то предложить ему. Что-то большее, чем простая работа по дому, чтобы отплатить человеку, который жаждет успокоить мое одиночество и боль, которые я время от времени улавливаю в слабых проблесках.

Крошечная, ужасная часть меня надеется, что моей памяти потребуется время, чтобы вернуться, так что у меня будет больше времени, чтобы побыть с Лиамом. У меня будет больше времени, чтобы узнать его получше и снять те многочисленные слои, которые, как я инстинктивно чувствую, у него есть.

Пока я смотрю на разбивающиеся волны, тревожное зловещее предчувствие пробирается по моему позвоночнику, словно предупреждая меня быть осторожной в своих желаниях.

Глава 37

ЛИАМ

Алекс что-то скрывает.

Я знаю это, и мне чертовски хочется знать, что именно. Что бы она ни вспомнила — и я не говорю о проклятой сальсе — это выбило ее из колеи.

Что еще хуже, у меня мало времени. Я уже поклялся покончить с этим, но теперь ловлю себя на том, что колеблюсь.

Все из-за нее. Из-за Александры, потерявшей память.