Цветочный мёд - Анна Корнова

Ангелина сочувственно слушала Белогорского: вот ведь насколько неожиданными могут быть ангелоподобные красавицы, что похожий на викинга, суровый и бородатый Антон едва не плачет. Но, несмотря на сострадание, Гелино женское самолюбие ликовало: вот нашёл себе необыкновенную, пусть теперь и хлебает полными ложками эту необыкновенность.

— Гель, я всё время вспоминаю, как у нас с тобой было — легко, радостно, смеялись над чем-то все время, к морю вместе ездили, в горы ходили… А ты помнишь?

— Антон, это было давно. Ты теперь семейный человек, у тебя любимая жена. И я встретила другого человека, очень хорошего.

Белогорский печально посмотрел на Ангелину и, сутулясь, пошёл к выходу из банкетного зала.

Глава 4

Воскресное утро Ангелина встретила в прекрасном настроении. Константин прислал сообщение «Ангел мой, скучаю и живу в ожидании нашей встречи». Как хорошо, что жизнь развела её с Белогорским, иначе не было бы в её жизни Кости, никто не зазывал бы её своим ангелом. Но как ни приятны были мечты о возвращении Константина из Питера, рассказ о вчерашней встрече с Антоном требовал слушателей. Очень хотелось немедленно рассказать Ксюхе, какую невыносимую жизнь устроила Белогорскому его фея и, главное, что он теперь кусает локти, не в силах вернуть их с Гелей отношения. Приятно осознавать, что справедливость существует, именно она восторжествовала, заставив Антона по полной отвечать за пролитые Гелей два года назад слёзы. Но Ксения — птичка поздняя, раньше одиннадцати не будет трубку брать.

Позвонила мама:

— Доброе утро! Как вчера на свадьбе погуляла?

— Доброе утро! Отличная свадьба была!

— Геля, ты к нам сегодня зайди. Я тесто поставила, буду пирожки с картошкой жарить.

— Да я прямо сейчас прийду, — Ангелина не могла оставаться наедине со своим ликованием, было необходимо срочно им поделиться.

Идти нужно было на соседнюю улицу. Когда Лера, старшая сестра Ангелины, вышла замуж, то родители с доплатой, разумеется, разменяли в том же районе свою огромную квартиру в «сталинке». Однушку в этом же доме оставили себе, однушку — старшей дочери и однушку — Геле («А то выйдешь замуж, снова разъезжаться придётся», — объявил отец).

Перед домом родителей на детской площадке сидела Мариша и, скрестив руки на большом животе, наблюдала за играющими в песочнице сыновьями. Ангелина обрадовалась однокласснице, тем более что ей можно будет рассказать о несчастном в браке Белогорском (в подробности его с Гелей четырехлетнего романа посвящены были все подруги).

— Привет! Гуляете?

— Гуляем, — вздохнула Мариша, — а что ещё мне остается? У двоюродной сестры свадьба в Питере, все поехали, а меня оставили. Вроде ещё месяц до родов, но побоялись: мало ли что в дороге случится может.

У Мариши была редчайшая для наших дней семья: какие-то троюродные братья, двоюродные тётки, внучатые племянники, свояки и свояченицы, девери и золовки, — все встречались, все друг друга поддерживали в трудную минуту, все вместе радовались чьей-либо удаче.

— Я тоже вчера на свадьбе у сотрудницы была, — как бы вскользь заметила Ангелина, готовясь рассказать о встрече с Белогорским, но тут Маришка протянула телефон:

— Вот, мама мне фото со свадьбы сбросила.

С экрана на Гелю смотрел улыбающийся Константин, обнимающий курносую невесту.

— Эта Света, мамина племянница. А Жених какой красавчик! Он моей маме очень понравился, как она выразилась, приятной наружности молодой человек.

— А как жениха зовут? — слабая надежда ещё теплилась.

— Константин. Помнишь, как в «Покровских воротах» Меньшиков представлялся: «Константин, значит, постоянный». Кстати, жених из Москвы. Они год встречались, переписывались, перезванивались, так романтично… Летом в Таиланд вместе летали, а потом поняли, что им надо всегда вместе быть.