Разбитая любовь - Стейси Браун

Миссис Коллин Руссо была молодой американской преподавательницей, приехавшей за границу и влюбившейся в это место настолько, что решила остаться. Она была невероятной художницей и одним из самых душевных людей, которых я когда-либо встречала. Мы с ней по-настоящему сблизились. Однажды вечером за бокалом вина она рассказала мне, как раньше ее жизнь была совершенно другой. Она сказала, что после смерти матери она осознала, насколько несчастна была: своей жизнью, работой, отношениями. Она рассталась со своим женихом, уволилась с бессмысленной работы и улетела во Флоренцию, чтобы стать преподавателем по искусству в американском колледже. Она мгновенно влюбилась в людей, город, жизнь, которую они здесь ведут. Год спустя она встретила своего мужа и до сих пор безумно влюблена.

— Когда мы познакомились, я была довольна своей жизнью, тем, кем я была. Мы встретились, и это была магия, словно оба наших пути вели друг к другу, ожидая, что мы решим все свои проблемы, чтобы быть готовыми к настоящим отношениям. Чтобы впустить любовь. Он не был причиной моего счастья, но он его дополнил.

После этих слов я залпом допила вино, не желая ничего впускать. Особенно любовь. Она меня только разбила на осколки.

— Я еще не встречала никого с таким развитым взглядом, кто никогда раньше не учился этому, — ее голос вернул меня в настоящее. Она провела пальцем по краю моего блокнота, качая головой. — Думаю, я порекомендую тебя на стажировку в этом году в Галерее Академии.

— Ч-что? — резко выдохнула я, повернувшись к ней. — Та самая галерея, где хранится 'Давид' Микеланджело? И 'Мадонна у моря' Боттичелли? Та самая Галерея Академии?

Она рассмеялась, выпрямившись.

— Да, та самая.

— Боже, да… Что мне нужно сделать? Им нужна почка? Легкое? Я могу жить без ноги… Руки мне нужны, но ухо — сойдет.

Она залилась громким смехом, слушая мой бред.

— Успокойся, Джейм, — женщина ухмыльнулась, откидывая назад свои каштановые волосы до плеч, жаркое солнце заставляло их липнуть к шее. Одетая в длинную струящуюся юбку, майку и соломенную шляпу, чтобы заслониться от палящего июльского солнца, она выглядела типичной американкой в Италии. Молодые итальянки, по крайней мере, в городе, одевались с иголочки и, казалось, были одержимы обувью, которая могла ввергнуть в пучину долгов даже самую прочную кредитную карту. Только американцы верили, что местные женщины бегают босиком в развевающихся юбках и топчут виноград в бочках, чтобы сделать вино.

— Стажировка, как ты понимаешь, очень востребована. Берут всего несколько человек, а конкурс на поступление выше, чем в Гарвард. Но наши рекомендации они всегда воспринимают всерьез. Шансы невелики, особенно потому что ты новенькая, но я все равно хочу добавить твое имя.

— О, Коллин. Спасибо, — в первый же день она потребовала, чтобы мы обращались к ней по имени, ведь летний курс был более неформальным и расслабленным. Вся наша группа сразу же сблизилась, мы часто ходили вместе на ужин и исследовали город. Моя соседка по комнате, Сэмми, дома была тихой и замкнутой, но приехав сюда, она полностью изменилась. Теперь она каждый вечер ходила по барам и флиртовала с итальянскими парнями. Она пыталась вытащить и меня с собой, но я в основном отказывалась, мое сердце было слишком тяжелым, чтобы тащить его в бар, улыбаться и притворяться счастливой.

Я действительно испытывала некоторое счастье: на занятиях, наблюдая за закатом на мосту Понте-Веккьо, исследуя другие музеи и города. Однако рядом с людьми, особенно с парнями, я чувствовала себя опустошенной.

— Еще рано благодарить, подожди, пока увидишь заявку, — Коллин надела свои большие солнцезащитные очки. — Но я думаю, ты справишься. Как я уже сказала, у тебя есть дар, на приобретение которого требуются годы, — она прикоснулась к моему плечу, прежде чем перейти к следующему студенту.