Всё сложно - Камилла Айсли

— Мокрая одежда, вероятно, не лучшее решение, всё-таки в Чикаго сейчас январь.

Мимо пробегает Лори, и я делаю невероятное усилие, чтобы не посмотреть на неё. Мне и так не нравится, что я слишком внимательно слежу за её присутствием в комнате. Но тут я слышу её смех и, не удержавшись, поднимаю глаза.

И вот она, озаряющая всю комнату своей заразительной улыбкой. Я чувствую, как сердце заходится в груди, и поворачиваюсь обратно к миссис Паркер, снова пытаясь сосредоточиться на её состоянии.

Но каждый раз, когда Лори смеётся или говорит, моя концентрация ослабевает. В конце концов, я приступаю к согреванию руки миссис Паркер в тёплой ванночке, а затем неплотно обматываю её пальцы стерильной повязкой, чтобы защитить повреждённую кожу.

Когда я протягиваю ей рецепт на антибиотики на случай заражения, она берёт его, пристально глядя на меня.

— У вас есть ещё какие-то проблемы со здоровьем, которые вы хотели бы проверить?

— Ну, вы знаете, — она наклоняет голову, изучая меня, — если ты влюблён в красивую девушку-врача, стоящую прямо сейчас в другом конце комнаты, ты должен сказать ей об этом.

Я с трудом подавляю улыбку.

— С чего вы взяли, что я влюблён?

— Ах, юноша, трудно не заметить тоску в ваших глазах, когда Вы смотрите на неё.

Я сжимаю руки.

— А с чего вы решили, что я ей не сказал?

— В её глазах нерешительность, когда она смотрит на вас, думая, что Вы не видите. Прямо как сейчас.

Я поднимаю глаза и встречаюсь взглядом с Лори. Она быстро отводит взгляд и возвращается к пациенту, но я всё равно замечаю слабый румянец на её щеках.

Это что-то новенькое.

Вставая с кушетки, Миссис Паркер похлопывает меня по руке.

— Если любишь её, скажи об этом.

Легче сказать, чем сделать.

Какой смысл, если я уже знаю, что она не чувствует того же.

Внутренне съёживаюсь, вспоминая изменившееся лицо Лори, когда она увидела, что сегодня здесь я, а не Эйден. Не говоря уже о том, что она постоянно повторяет, какой я хороший друг и как странно, что мы поцеловались.

Я киваю миссис Паркер, мысленно качая головой. Лори — это проигрышный вариант; она никогда не увидит во мне нечто больше, чем лучшего друга.

Тяжело выдыхаю, прежде чем повернуться к следующему пациенту. Это маленькая девочка, на вид ей не более шести, с кашлем и высокой температурой. Она цепляется за руку своей матери и смотрит на меня большими испуганными глазами.

— Что случилось? — опускаюсь перед ней на колени, стараясь быть как можно мягче.

Мать рассказывает, что дочь болеет уже несколько дней, в то время, как девочка слабо кашляет в салфетку.

Я быстро осматриваю, отмечая в карточке симптомы и показатели.

— Думаю, это просто грипп, но мы возьмём несколько анализов на всякий случай.

Маленькая девочка снова смотрит на меня и дёргает за рукав.

— Со мной всё будет хорошо, доктор?

Я нежно улыбаюсь ей.

— Конечно, всё будет хорошо. Мы здесь, чтобы убедиться, что ты поправишься.

Она торжественно кивает и опускает голову на плечо матери.

Я продолжаю стандартную проверку состояния девочки, пытаясь избавиться от мыслей о Лори. Я не могу больше думать о том, чего никогда не случится.

Мой сеанс аффирмаций прерывает голос Лори:

— Привет.

Я поворачиваюсь и вижу, что она стоит рядом со мной, держа в руках две чашки кофе.

— Подумала, нам не помешает кофеин, — она протягивает мне одну чашку.

— Спасибо, — благодарю я, делая глоток. По моему телу разливается тепло — и от кофе, и от того, что она рядом.

Она в ожидании смотрит на меня.

— Ну, как дела у твоей последней пациентки?

— О, с ней всё будет в порядке. Просто грипп, — делаю ещё глоток и снова смотрю на неё, — как насчёт твоей?

Лицо Лори бледнеет.

— Не очень. Возможно, сепсис.

— Могу я чем-нибудь помочь?