Ненависть - Ким Ынджон (2023)

– У меня на сегодня еще есть дела. Если ничего важного не планируется и мы на сегодня закончили, сообщите мне время завтрашней встречи, пожалуйста.

Гынён потеряла терпение. Чтобы вернуть свою однокомнатную квартирку, ей нужно было торопиться и оплатить просроченные счета.

– Хорошо. Тогда я позвоню вам завтра, – крикнул ей вслед продюсер Хан, пока искал наилучшее место для установки камер.

– Спасибо.

Гынён поспешно обулась, поклонилась на прощание Джихяну и продюсеру, а затем выбежала из апартаментов. Худжун в это время безразлично смотрел в окно, как будто ему было все равно, здесь Гынён или нет.

– Какой же он противный.

Она не могла отделаться от назойливого чувства, будто ее выгнали из душа с намыленной головой. Но сейчас это не имело значения.

Уверенно отыскав шкафчик в метро, где она оставляла сумки, Гынён забрала вещи и спешно направилась к ближайшему офису Корейской электроэнергетической корпорации. И вскоре, приблизившись к окошку кассы, была слегка шокирована услышанной новостью. Сотрудник компании сообщил об отсутствии задолженности.

– Что, простите? Счета за электричество уже оплачены?

Она повторила адрес и попросила снова перепроверить, на что получила тот же ответ: средства на счет уже внесены. Гынён задумчиво покачала головой и отправилась к себе в квартиру. Дверь была заперта.

Несколько раз она пыталась набрать пароль, но электронный замок выдавал ошибку с характерными протяжными гудками «пип-пип». Дверь так и не открылась.

«Странно», – подумала Гынён и тут же отправилась в комнату охраны, чтобы выяснить, в чем дело.

– Извините, вы сменили пароль от моей квартиры? – спросила Гынён, прильнув лицом к маленькому окошку комнаты охранника.

– Какой номер квартиры? – Охранник внимательно посмотрел на девушку, будто не мог вспомнить ее лицо.

– Комната 1309.

– 1309? А-а-а, 1309, вспомнил! Там раньше жила девушка. Так это вы? – Сбитый с толку охранник покачал головой, словно подтверждая свою догадку.

«Жила раньше? Что он хочет сказать? Чую, дурно пахнет», – подумала Гынён.

– Ваша мама несколько дней назад расторгла договор аренды и перевезла все вещи. Теперь там живет кто-то другой… Разве вы с матерью не обсуждали этот вопрос?

Взгляд охранника так и кричал: «Ты уже давно миновала переходный возраст, а до сих пор ведешь себя как ребенок, обижаешься и не разговариваешь?» Гынён смущенно ретировалась, не сказав ни слова.

– Мам, ну блин, за что ты так со мной? – застонала она и тут же набрала номер матери.

– Сейчас же возвращайся! – раздался грозный голос матери на том конце. – Съездили мы с отцом в этот твой офистель[15], или как он там называется. Такой жалкий закуток, я от стыда чуть под землю не провалилась. Это ты ради такой жизни в Сеул переехала? С тех пор как я тебя родила, ты ни разу не проявила себя на экзаменах или в спорте и тем более не попадала из-за этого на первые полосы в газетах, – выпалила она на одном дыхании. – А теперь что? Вдруг почувствовала себя звездой? Ты даже счета за электричество самостоятельно оплатить не можешь. Все орала, что добьешься успеха, и что? Это, по-твоему, успех? Можешь ничего не отвечать! Живо собирай вещи и возвращайся домой!

Мамин эмоциональный монолог будто проигрывался в записи. Не переводя дыхание, она высказала все, что хотела, и повесила трубку, не дав Гынён и слова вставить. Ощущение было, как если бы кто-то внезапно дал ей пощечину и исчез, словно ветер. Гынён оторопевши пошатнулась.

Она стояла перед офистелем, словно продавец перед незнакомой квартирой. Ее маленькую однушку сдали другому арендатору и даже не предупредили. В руках сумка с одеждой и полная безнадега.

– И куда теперь идти?

– Ты тупица!

– От тупицы слышу!

– Дубина безмозглая!

– А ты дворняжка бездомная!