Ее святой - Хармони Уэст

— Нет, я не употребляю наркотики. Я имею в виду, раньше я иногда курила травку, но я не курила ни с кем, кроме своей лучшей подруги, потому что она единственная, кому я доверяю, кто удержит меня от того, чтобы съесть всю еду в моем доме, когда я под кайфом. Честно говоря, я даже не знала, что Остин употреблял наркотики. Эта тема никогда не поднималась.

Мак бы сейчас выбила из меня все дерьмо локтем. Я определенно перегибаю палку. Плохая привычка всякий раз, когда я чувствую какое-либо напряжение в социальном взаимодействии.

— Значит, вы не видели, чтобы мистер Эммонс принимал или приобретал какие-либо запрещенные вещества в тот вечер? — Спрашивает Росарио.

— Нет, определенно нет.

— Отлично. Что ж, мы очень сожалеем о вашей потере, — говорит Росарио, заставляя меня поежиться и прикусить губу, прежде чем я могу случайно ляпнуть: Не стоит. Мы не были близки.

— Эм. Спасибо.

— Спасибо, что нашли время поговорить с нами, Браяр. — Росарио снова протягивает мне руку, когда Смит заканчивает писать и захлопывает свой блокнот.

— Без проблем. О! Вообще-то, у меня до сих пор его часы. Я предложила отправить это его семье, но, может быть, вы могли бы отдать это им?

Полицейские переглядываются, и я тут же жалею, что открыла свой большой рот.

— Как к вам попали часы мистера Эммонса? — Спрашивает Смит.

— Должно быть, он уронил их, когда уходил. На следующий день я нашла их у себя на крыльце.

Еще один взгляд, и мне хочется закричать, что нет необходимости в их безмолвном разговоре, потому что я не давала Остину наркотики перед тем, как он ушел из моего дома, если это то, что они думают.

Они кивают и позволяют мне нырнуть в дом. Мои щеки горят, когда я беру часы из вазы у двери. Когда я возвращаюсь, Смит уже открывает пластиковый пакет и бросает часы внутрь, как будто это какая-то улика.

Они явно относятся ко мне с подозрением. Все, что у меня было, — дерьмовое первое свидание, а теперь я втянута в расследование потенциального убийства.

— Хорошего дня, Браяр, — говорит Росарио, в то время как Смит даже не удосуживается оглянуться на меня.

Я жду, пока патрульная машина скроется из виду, прежде чем выдыхаю задержанный воздух и направляюсь внутрь, чтобы покормить Куки. Это не должно было походить на допрос, но это было так. Если они еще не признали смерть Остина случайной, возможно, они просто ставят все галочки.

Я направляюсь в кладовку, где храню корм для кошек Куки, но ее больше нет рядом, и она уже хрустит. Либо у нее все еще остались остатки еды после завтрака — неслыханное дело, — либо она снова полезла в мусорное ведро.

— Черт возьми, Куки… — Я сворачиваю за угол на кухню только для того, чтобы обнаружить высокого мужчину, маячащего в углу, небрежно скрестив руки на груди и со зловещей улыбкой на лице.

Крик вырывается из моего горла, и Куки вылетает из комнаты, когда я бросаюсь за сковородой. Я держу ее как биту, прекрасно осознавая, какой ужасной я была, когда мы играли в бейсбол на физкультуре, и что я месяцами не была в спортзале. Я почти уверена, что в последний раз я вспотела, когда в Центре Рэмси на территории кампуса вышел из строя лифт и мне пришлось подниматься пятнадцать пролетов на верхний этаж.

Но теперь мне нужно как-то отбиться от незваного гостя на моей кухне.

Сейнт де Хаас.

Этот засранец вел себя в тот первый день занятий так, будто он меня не преследовал, и теперь он здесь, в моем доме. Определенно преследует меня.

— Какого хрена ты здесь делаешь? — Кричу я.

Он не сдвинулся ни на дюйм, ничуть не испугавшись сковороды, занесенной над моей головой. От его беззаботной улыбки мне хочется вырвать ему волосы.

— Я задавался тем же вопросом об Остине Эммонсе.

— Ч-что? Остин? — Мой мозг пытается сложить кусочки этой безумной головоломки вместе. Две секунды назад даже я не знала полного имени Остина. — Откуда ты его знаешь?