Ее святой - Хармони Уэст

Я стискиваю зубы, потому что мне не следовало бы справляться с нагрузкой двух профессоров за четверть зарплаты штатного преподавателя, но я предполагаю, что он пригласил меня сюда, чтобы отпраздновать свой надвигающийся уход на пенсию. Может быть, он даже назовет мне конкретную дату.

— Итак, какие у вас планы на пенсию?

Он пожимает плечами, переключая внимание на мартини с джином, которые бармен пододвигает к нему.

— Понятия не имею. У нас достаточно времени, чтобы составить наши планы.

Тепло начинает подниматься по моей шее.

— О? Я думала, вы уйдете на пенсию в конце следующего семестра?

Он хмыкает.

— Нет, моя жена и слышать об этом не хотела.

Я брызгаю слюной в свой виски.

— У вас есть жена?

Он поднимает бровь, глядя на меня, как на идиотку.

— Я женат уже два десятилетия.

— О. — Я отставляю свой виски, в ужасе от мысли, что сейчас выплесну его в лицо этому мудаку.

Он охотится на своего доцента, пока его жена дома. Приглашает меня куда-нибудь выпить и навязывает мне работу моей мечты, чтобы заставить меня выполнять его приказы, в то время как он не собирается уходить на пенсию в ближайшее время.

Что за кусок дерьма.

— Ваша жена знает, где вы находитесь?

Должно быть, он неправильно истолковал мой тон, потому что уголок его рта приподнимается.

— Я не скажу ей, если ты этого не сделаешь.

Завтра я найду его жену и сообщу ей, что именно за мужчина, за которым она замужем.

— Почему вы не можете сказать ей? Я думала, это невинная выпивка между коллегами.

Он наклоняется ближе, и мне хочется поперхнуться, когда его взгляд скользит по моему красному топу и опускается к обнаженным бедрам.

— Мы оба знаем, что ты не стала бы так одеваться ради коллеги.

Его рука опускается на мое колено и ползет вверх, сжимая мое бедро.

Я отталкиваю его и с громким визгом спрыгиваю со своего табурета. Похотливая улыбка тут же сползает с его лица, и он оглядывается по сторонам, чтобы посмотреть, кто был свидетелем нашего общения.

— Не одевайся как шлюха, если не хочешь, чтобы с тобой обращались как с потаскухой, — шипит он.

Горячие, злые слезы застилают мне зрение, когда я мчусь в дамскую комнату. Они текут по моим щекам, когда я нащупываю телефон, чтобы позвонить Мак.

На пятом гудке хриплый голос Мак наполняет мои уши, и я плачу сильнее.

— Браяр? — хрипит она. — Что случилось?

— Этот засранец профессор, — злюсь я, вытирая слезы и сопли. — Он фактически заставил меня выпить с ним, а потом лапал меня.

Мак задыхается.

— О боже мой. Где ты? — спрашивает Мак.

— Я в туалете. — Я промокаю влагу под глазами бумажным полотенцем, макияж уже испорчен. — Я жду, когда он уйдет, прежде чем я вернусь туда.

— Послушай, завтра ты сообщишь об этом администрации. Я пойду с тобой, если хочешь. Потом я оставлю ключи от его машины или что-нибудь в этом роде, чтобы у тебя не было неприятностей.

Мак — единственная, кто может заставить меня смеяться сквозь слезы. Но я знаю, что донесение на доктора Барретта администрации ничего не даст. Он штатный профессор, проработавший в Обернском университете почти столько же, сколько был женат. Университет не собирается увольнять его из-за необоснованных обвинений скромного доцента.

— Хочешь, я заеду за тобой?

Меня охватывает странное желание позвонить Сейнту. Он бы разозлился на меня. По какой-то причине я ничего так не хочу, как услышать его голос прямо сейчас.

— Спасибо, Мак. — Я шмыгаю носом, слезы уже под контролем. — Но со мной все будет в порядке. Я позвоню тебе завтра.

Как только мы вешаем трубку, я нахожу номер Сейнта.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ

СЕЙНТ

Из темной угловой кабинки мне была видна сморщенная рука профессора Растлителя на ее бедре.