Бог Ярости - Рина Кент

— Такой ответственный брат. Сначала ты пришел сюда, потому что я выдумал историю о Лэндоне, а теперь беспокоишься о сестре. У нас есть кое-что общее. Мне это нравится.

У меня кружится голова, в основном из-за его дыхания у моего уха, его руки на моем животе и его твердых, как камень, бедер под моими.

Потом до меня доходят его слова, и я прищуриваюсь.

— Ты выдумал историю о Лэне?

Он пожимает плечом.

— А как бы еще я тебя сюда затащил? Я имею в виду, к себе на колени.

Внутри меня вскипает вулкан ярости, и я так сильно хочу пробить его гребаную хэллоуинскую маску.

Слишком, слишком сильно.

Но я не делаю этого, потому что я не такой.

Я использую все имеющиеся у меня силы, чтобы оттолкнуться от него и подняться.

— Убери от меня свой бред. Подальше.

Этот блеск вспыхивает снова, но прежде, чем я успеваю понять, что он задумал на этот раз, Джереми входит в дверь, за которой исчезли Глин и Зеленая Маска, держа в руках свою оранжевую маску и окровавленную дубинку.

Он уступает Николаю только в широте и неприятному выражению лица. Но если этот ублюдок за моей спиной внешне громкий, агрессивный и абсолютно несносный, то Джереми — более спокойная его версия. Тип, который выглядит собранным, но на самом деле такой же пресловутый, как и его драгоценный друг-идиот.

Сейчас он хмурится, будто погруженный в свои мысли, и бросает дубинку на землю и проводит пальцами по влажным волосам, прилипшим к затылку.

— Джер! — Николай подскакивает ко мне и обнимает за плечи, как будто мы друзья. — Познакомься с восемьдесят девятым. Почти уверен, что он единственный, кто добрался сюда и, следовательно, может стать членом Язычников.

Джереми поднимает голову и впервые оглядывает происходящее перед собой. Он был настолько погружен в свои мысли, что даже не заметил нас.

Он поднимает брови, глядя на Николая, затем сужает глаза, когда тот хватает меня.

Я бросаю на сумасшедшего ублюдка смертельный взгляд, который он пропускает через свою окровавленную маску, как будто ее и не было.

Он под кайфом. Это точно.

Нет другого объяснения, почему он решил, что брат-близнец Лэна, его злейшего врага, должен вступить в ряды его драгоценного клуба. Или почему он, возможно, думает, что я это сделаю.

Теперь, когда я знаю, что Лэн вне опасности, у меня нет причин терпеть его неприятное присутствие.

Я сбрасываю его руку со своего плеча, не утруждая себя тем, чтобы скрыть свое презрение, разворачиваюсь и ухожу.

Нет, я бегу.

Далеко. Отсюда.

Глава 3

Николай

Коля-младший был любителем приключений с тех пор, как впервые встал в возрасте пяти лет.

Когда я обнаружил, что мой тогда еще писюн встал, это стало таким чудесным открытием, что я радостно захихикал. Потом я бегал по всему дому, размахивая им и показывая каждому, кто попадался мне на пути, крича: «Смотрите! У меня есть пистолет!».

Папа хохотал во весь голос. Мама выглядела так, словно ее сейчас стошнит или она взорвется.

Хорошие были времена.

Для меня и моего отца. Но точно не для мамы, поскольку она закрывала глаза моим сестрам-близняшкам, заводила их внутрь и говорила мне, чтобы я засунул свой писюн обратно в штаны.

Я обижался и бормотал:

— Но моему писюну действительно нравится дышать свежим воздухом.

Мама смотрела в небо, вероятно, на невидимого Большого Чувака, а когда это не помогало, она направляла свой взгляд на реальное подобие настоящего Бога в нашей жизни. На моего отца.

После того как он от души посмеялся — чувство юмора у этого парня пять из пяти, обожаю его, — он помог мне убрать обиженного Колю в штаны, и да, мой член имел полное право обижаться, поскольку его первое шоу было прекращено без его согласия.