Бог Ярости - Рина Кент

Мне приходится умолять, но я слишком далеко зашел, чтобы беспокоиться об этом в данный момент.

Мое сердце едва не вырывается из своего заточения, когда он одаривает меня своей сексуальной ухмылкой.

— Ты назвал меня Нико. Блять, малыш. Я действительно собираюсь сожрать тебя на хрен.

Трение наших членов становится все интенсивнее. Больше контакта, трения и толчков, пока я не начинаю думаю, что мы кончим в полном беспорядке. Но тут он тянется под подушку и достает бутылочку со смазкой, а затем садится на корточки между моих ног.

— Согни колени, — приказывает он, и когда я делаю это, он выливает смазку себе на ладонь, а затем обводит скользким пальцем мой анус. — М-м-м, твоя дырочка становится влажной и приятной для меня, малыш. Такая чертовски красивая.

Мое дыхание сбивается, а член становится еще тверже. Он вводит в меня палец, и из меня вырывается бесстыдный стон. Его напряженные глаза не отрываются от моих, когда он добавляет второй.

Этот взгляд сводит меня с ума. Я вижу свое отражение в этих темно-синих глазах, и впервые мне не противно от того, что я вижу.

Не тогда, когда он смотрит на меня так, будто не может насытиться. Как будто я — центр его вселенной. Пусть даже временно.

Он растирает меня твердыми движениями пальцев. Я дергаю бедрами, член упирается мне в пресс.

— Вот так. Ты так хорошо принимаешь мои пальцы.

Мой выдох превращается в длинный, прерывистый вдох, и я прижимаюсь к нему задницей, подстраиваясь под его движения.

— Мне нужны твои руки, — Николай бросает смазку ближе ко мне. — Сделай мой член скользким, чтобы я мог трахнуть тебя, малыш.

Это чудо, что я сразу же не кончил. Я до неприличия горжусь тем, насколько уверенна моя рука, когда я выдавливаю на нее смазку, наклоняюсь и скольжу ладонью по длине Николая.

Дойдя до кончика, я останавливаюсь и, как наркоман, который ничего не может с собой поделать, беру в рот головку и дергаю за пирсинг зубами.

Его рык удовольствия — музыка для моих ушей.

— М-м блять… малыш… я кончу, если ты продолжишь в том же духе.

Я с хлопком выпускаю его головку и продолжаю смазывать его от основания до кончика.

— Мне нравится, как ты, блять, трогаешь меня, но мне также нравится… — он просовывает свои пальцы внутрь меня, добавляя третий. — Как ты принимаешь меня в свою задницу.

Моя рука останавливается на его члене, и я со стоном откидываю голову назад.

— Ах… блять… Это слишком… Нико, блять…

— Не отвлекайся, малыш. Если ты едва можешь принять мои пальцы, то как же ты справишься с моим членом в этой тугой попке?

Я сжимаю его член, дроча быстрее, и извиваюсь с его пальцами внутри.

— Вставь в меня свой член. Я хочу, чтобы ты был во мне.

— Мне нравится твой грязный рот, — он прижимается своими губами к моим и целует меня жестко и быстро, одновременно вытаскивая пальцы.

Моя спина ударяется о кровать, но он не отстраняется. Я не позволяю ему.

Он накрывает мою руку своей и заставляет направлять его член к моей дырочке, а его язык борется с моим, зубы царапают, покусывают, требуют.

Пирсинг дразнит мое отверстие, прежде чем он входит на первый дюйм.

— Умммф… — я бормочу ему в губы, и этот идиот воспринимает это как знак разорвать наши рты.

— Расслабься ради меня, малыш, — его глаза теперь более ясные, более соответствующие тому Николаю, которого я знаю, когда он целует мою челюсть, нос и веки.

Что он делает?

Блять…

Я дергаю его за волосы.

— Перестань целовать меня повсюду, как будто я девушка, Николай.

Он лишь усмехается и прикусывает мою нижнюю губу.

— Я не целую девушек повсюду — или парней, если уж на то пошло. Но я буду целовать тебя везде, где только захочу, цветок лотоса. Привыкай к этому.

Затем он засасывает мою губу и целует, а потом кусает меня в горло, подаваясь бедрами вперед, входя в меня еще на несколько дюймов.