Птица с перебитыми крыльями - Левон Адян (2020)

Я понял, что слова про день рождения случайно у неё вырвались.

— Я весь день провела дома, — добавила она как-то неуверенно, — никуда не ходила. И Армен мне не звонил. Да и не мог позвонить, он же не знает моего телефона.

Совершенно запутавшись, я пробормотал:

— Поздравляю вас от всего сердца, хоть и с опозданием!

Она смущённо меня поблагодарила.

— Помните, у нас был разговор о ресторане «Гюлистан». Армен должен был условиться с вами и перезвонить мне. На что ж он рассчитывал, если не знал вашего номера?

— Видимо, собирался взять его в последнюю минуту. Но не вышло.

Возникла пауза.

— Простите, Рена, за бестактный вопрос. Давно вы знакомы с Арменом?

В глазах у девушки выразилось явственное недоумение.

— Я видела его всего дважды, и оба раза по чистой случайности. Впервые здесь, у метро, несколько месяцев назад. Шла из публичной библиотеки, он спросил, как пройти куда-то, я объяснила. А позавчера заглянула на почту позвонить — первый этаж вашего здания. Он тоже куда-то звонил, опять поинтересовался чем-то. Потом упросил подняться в редакцию — мол, у вас день рождения, и вам будет приятно, если вас поздравят двое. Он очень просил, сама не знаю, что на меня нашло, но согласилась на минутку подняться. Вот, собственно, и всё наше знакомство.

Будто избавившись от ноши, я свободно вздохнул.

— И весь этот сыр-бор — день рождения, предварительный день рождения — был, конечно же, выдумкой. — Рена широко улыбнулась; было видно, что она в этом ничуть не сомневается. — Разве не так?

— Ну… — я увернулся от прямого ответа. — Значит, у Армена не было вашего номера?

— Конечно, нет.

— Занятно.

— По правде говоря, от вашего звонка я тоже была в некоторой растерянности. Так и не поняла, вы-то номер моего телефона откуда узнали.

— Не скажу, — шутливо заявил я, но не стал интриговать. — Помните, вы позвонили домой с моего радиотелефона?

— Помню.

— Радиотелефон имеет обыкновение фиксировать номера, по которым звонят. Вот что значит техника!

— Ах вот оно что, — рассмеялась Рена. И, подняв на меня свои бирюзовые глаза, поинтересовалась: — О каком важном деле вы говорили?

— Позавчера мы ушли из ресторана, не расплатившись.

— Да что вы! — Рена даже отпрянула; прижала ладони к щекам и, сама не своя, воскликнула: — Не может быть!

— Вы помните метрдотеля, Рауфа Алиевича? Того, кому Армен нас представил. Так вот он мне позвонил в этой связи.

— Какой стыд… — Рена была не в силах унять эмоции. — Как же нам быть?

— Метрдотель ждёт нас.

— Минутку, — растерялась Рена. Губы у неё шевелились, будто она производила про себя какие-то подсчёты. — Я не могу сказать этого папе, маме тоже, брату тем паче. А вот невестке, жене брата, могу. Ирада поможет. И, кстати, моя стипендия за два месяца при мне…

— Да успокойтесь вы, ничего не надо. — Её тревога меня растрогала. — Пойдёмте.

— А без меня нельзя? — Голос девушки звучал умоляюще.

— Чего нельзя, того нельзя. Не то и толковать было бы не о чем. — Я говорил решительно, и Рена сдалась. Взял её под руку и быстро, чтоб она не передумала, повёл к стоянке такси.

Рауф Алиевич встретил нас уважительно и с достоинством.

— Подобного в моей практике ещё не бывало, — сокрушённо признался он, — то есть изредка случались инциденты, не без того, но чтобы такие почтенные гости ушли, не расплатившись, от этого Бог миловал.

Мы не пошли в Восточный зал, устроились в Зеркальном, у окна, местечко Рене приглянулось. Оркестрантов на сцене пока не было, на стульях лежали инструменты: на одном саксофон, на другом труба, на третьем тромбон; контрабас в футляре прислонили к стене. Музыканты уже подошли и в полном сборе стояли подле сцены, переговариваясь и время от времени окидывая зал взглядами.