Невеста тирана - Лика Семенова (2023)

Впрочем, вопрос не требовал ответа — все было ясно. Фацио… Несмотря на опасливый отказ. И как же Джулия была благодарна ему в эту минуту. Это чувство было сложно даже выразить словами. Лишь теплело и трепыхалось в груди. Он держал обещание. Так, как мог. Он сумел понять, насколько эта старуха важна… В няньке Теофиле будто сосредоточился целый мир, и одно только ее присутствие уже все переворачивало и меняло. Отныне все пойдет иначе. Джулия ощутила себя стократно сильнее, значимее, весомее. Будто за ее спиной появилась надежная и нерушимая опора. Как же ее не хватало! Словно все это время в том сокровенном месте, которое занимала в сердце нянька Теофила, зияла холодная зловещая дыра. И как же она была благодарна Фацио, что тот поступил по-своему.

Нянька обслюнявила щеку горячими губами:

— Твой жених вытребовал с сеньора Амато все, что тебе причитается. — Она убрала с сундучка полотно, тряхнула его — внутри грузно звякнуло. — Все, до последней монеты. И драгоценности вашей покойной матушки, поделенные между тобой и сестрой. У ворот — обоз. Мебель привезли и все, что в покоях было. Книги, посуду, серебро. Даже портьеры. — Нянька восторженно покачала головой: — Еще не видала я, чтобы сеньора Амато так ободрали! Это дорогого стоило! — Она тут же помрачнела, отвела глаза, пробормотала, едва слышно: — Видать, впрямь, чудовище…

Джулия покачала головой, с трудом сдерживая смущенную улыбку:

— Он не чудовище, нянюшка. По крайней мере… пока.

Нянька цепко вглядывалась маленькими глазками, с пониманием кивала. Но это понимание было совсем не тем.

— Все знаю, горлинка моя! Как худо с тобой здесь обращаются. Особенно эта, — Теофила делано сплюнула, — прости, Господь! Тираниха! Но я грудью встану! Не дам тебя больше в обиду, моя деточка!

Джулия отстранилась, пораженная:

— Откуда ты знаешь?

Нянька рассталась, наконец, с тяжелым сундучком. Поставила его на бортик фонтана, и сама уселась рядом. Утерла взмокшее лицо кончиком покрывала, шумно выдохнула:

— Пекло смертное! Так и заживо свариться недолго!

— Нянюшка!

Старуха глянула исподлобья:

— К воротам иди. Там твоя растяпа. Прячется, войти боится.

— Кто? — Джулия даже тряхнула няньку. — Альба?

Теофила устало кивнула и замахала на себя руками. Будто опомнившись, зачерпнула ладонью воду из фонтана и с жадностью выпила, фыркая.

— Кто же еще?

Джулия охнула:

— Нянюшка, здесь сиди и никуда не двигайся без меня. Все поняла? И никого кроме меня не слушай!

Та вновь утерлась покрывалом, подслеповато огляделась и кивнула в сторону колоннады:

— Дай хоть под навес в тень зайти. А то, воротясь, найдешь одни уголья.

Джулия торопливо кивнула и побежала к воротам.

Альба жалась к возу с обернутой холстиной мебелью. Пряталась. Увидев Джулию, разрыдалась и кинулась в ноги:

— Сеньора моя! Уже и не надеялась вас увидеть!

Джулия подняла ее, обняла:

— Альба, что стряслось? Где ты была?

Та зарыдала еще пуще. Терла нос, и от этой истерики не могла даже говорить. Наконец, взяла себя в руки.

— Глупая я, сеньора! Глупая! Ждала я вас в покоях, а вас все нет и нет. Уже и на сердце неспокойно сделалось. Как назло и Лапушка бесился. А потом пришла служанка и сказала, что вы у ворот меня ждете. Вас так долго не было, что я тотчас пошла. Вышла за ворота, а назад уже не пускают. Говорят, не велено. Приказали прочь идти. Стража пиками гнала. Грозили собак спустить.

Джулия вновь обняла ее:

— Бедная моя. Не плачь, ты ни в чем не виновата.

Та утерла нос:

— Я спустилась по дороге, чтобы стража меня не видела. Там и ночевала под деревом. Меня нянька Теофила из окна кареты заметила. Узнала.