Попутчик - Лорен Биел

— Я не буду это надевать, — говорю так твердо, как только могу.

— Ах, нет, это так не работает. Ты так сильно хотела свое чертово нижнее белье. Надень его. — Его ухмылка становится жестче. — Я не буду просить тебя снова. — По тому, как напрягается и пульсирует его челюсть, я понимаю, что у меня нет выбора.

Он заставляет меня взять то, что я сама хотела.

Сглатывая и вставая со стула, забираю трусики в ванную, потому что отказываюсь переодеваться перед ним. Я не могу.

Я вытираю немного его спермы, но влага слишком пропитала ткань. Когда надеваю их, то чувствую его тепло на своей коже. Это заставляет меня дрожать. Когда я возвращаюсь в спальню, его бровь приподнимается, когда он убирает свой обмякший член.

— Покажи мне, что ты их надела, — говорит он.

Я берусь за леггинсы спереди и опускаю их достаточно низко, чтобы обнажить черный шелк. Удовлетворенный, он расслабляется и снова начинает смотреть телевизор.

Когда я сажусь, влажная область становится более заметной. Стало немного прохладно. Как бы ни старалась, я не могу игнорировать его удовольствие, вызванное мной. Скрещивая ноги, я опускаю взгляд на грязный ковер у своих ног, пытаясь заглушить пульсирующую боль, которую он причинил. Пятно окружено несколькими сигаретными ожогами. Это место — настоящая помойка, и в этом беспорядке легко заблудиться. Но даже тогда его беспорядок в моих трусиках все еще остается в центре моего внимания.

Присутствие Лекса ощущается даже на другом конце комнаты, и мои глаза снова устремляются к нему, впитывая каждое противоречие, которое делает его каким-то привлекательным и отвратительным одновременно. Щетина на его подбородке выглядит грубой, но она все еще сочетается с милыми чертами лица. Он только выглядит таким злым, потому что никогда не улыбается от радости. Улыбается, чтобы добиться своего, потому что манипулятор. Его голос такой низкий и сексуальный, но только маскирует угрозы, вплетенные в его слова. Он не милый и не добрый. Он чертовски плохой человек, и заставляет меня носить трусики, наполненные его освобождением.

Лекс проводит рукой по своим густым волосам, издает хриплый смешок и смотрит в телевизор.

— Мне не нравится, когда ты пялишься на меня, — говорит он, не отрывая взгляда от телевизора.

— Мне не нравится носить твою сперму, — бормочу я себе под нос.

Он натягивает улыбку и жестом подзывает меня к себе. Я продолжаю сидеть в ужасном кресле мотеля.

— Сейчас же, — командует он. У него есть тон, который он использует, чтобы показать мне, что у меня нет другого выбора, кроме как послушаться, и эти слова звучат требовательно. Я встаю и подхожу к нему, а он трет рукой у меня между ног и прикусывает губу. — О, кролик, ты останешься в этих трусиках на ночь. — Он задевает мою киску. — Как ощущается моя сперма? — он рычит, сжимая мои волосы в кулак и притягивая меня к своему рту. Его губы остаются на расстоянии от моих, чтобы добиться немного большего, чем просто вывести меня из себя. Мои темные волосы в его руках все еще мокрые, и капли холодной воды падают на мои плечи и заставляют дрожать.

— Это заставляет меня чувствовать себя отвратительно.

— Привыкай к этому, потому что я не могу дождаться, когда увижу тебя покрытой моей спермой, милая крольчиха.

— Мы больше ничего не сделаем, — говорю я, упираясь руками ему в грудь.

Лекс рычит — чувственный звук, который делает меня слабой.

— Мне нравится, когда ты думаешь, что я не окажусь внутри тебя. Возможно, мне придется разорвать тебя на части, чтобы попасть туда, но я все равно это сделаю. Сегодня я оставлю в покое твою уязвимую маленькую киску. Но скоро ничто не удержит меня от того, чтобы трахнуть тебя.

Он отпускает мои волосы и убирает руку между ног. Лекс похлопывает по свободной стороне кровати. Водоворот возбуждения, который я испытываю, смущает меня сильнее, чем когда-либо в жизни.