Тайпи (Шпет) - Мелвилл Герман (1958)

Старая Тайнор появилась, держа в руке несколько простейших трав, сок которых, как она показала знаками, поможет ране затянуться. Я подумал, что лучше оставить Тоби в покое. Несколько раз он открыл рот, но, опасаясь за нашу безопасность, я велел ему молчать. В течение двух или трех часов, однако, он смог сесть и достаточно оправился, чтобы рассказать мне, что произошло.

– Выйдя из хижины с Мархейо, – сказал Тоби, – мы пошли по долине и достигли противоположной горы. Сразу за ней, как сообщил мой проводник, лежала долина Гаппар, а по вершинам гор лежал мой путь в Нукухиву. После небольшого подъема Мархейо остановился и сказал, что не может сопровождать меня дальше, и различными знаками дал понять, что он боится подойти ближе к территории врагов своего племени. Вместе с тем он отметил, что мой путь теперь лежит прямо передо мной, и, сказав «прощай», поспешно спустился с горы.

В довольно хорошем и радостном настроении я поднялся к вершине. С этих хребтов я увидел враждебные долины. Здесь я сел и немного отдохнул, освежаясь кокосовыми орехами.

Вскоре я продолжил свой путь по горам и вдруг увидел троих островитян, которые, должно быть, только что вышли из Гаппар и преграждали мне путь. Они были вооружены тяжелыми копьями, по внешности одного из них я понял, что это вождь. Они поманили меня к себе.

Без малейшего колебания я приблизился к ним, но вождь, сердито указывая в долину Тайпи и что-то восклицая, взмахнул копьем и поверг меня на землю. Удар причинил эту рану, и я потерял сознание. Как только я пришел в себя, я увидел трех островитян, стоявших на некотором расстоянии.

Мой первый порыв был бежать за ними; но в стремлении подняться я упал и скатился вниз, в пропасть. Шок, казалось, увеличил мои способности – я поднялся и со всех ног побежал по тропинке. Я знал, что враги преследуют меня. Они страшно кричали, и я, не обращая внимания на рану и на то, что сочившаяся из нее кровь почти ослепила меня, бросился вниз по склону горы со скоростью ветра. Скоро я спустился почти на треть расстояния, и дикари прекратили крики, и вдруг потрясающий вопль ворвался в ухо, и в то же время тяжелые копья пролетели мимо меня и застряли в дереве неподалеку. Последовал еще крик, и копья вонзились в землю в нескольких футах от меня. Туземцы издали рев ярости и разочарования; но они боялись, я полагаю, спускаться ниже в долину тайпи и отказались от погони. Я видел, что они возвращались, и продолжил спуск так быстро, как только мог.

Что могло стать причиной этого яростного нападения гаппаров, я не мог себе представить.

Пока я был в опасности, я едва чувствовал рану; но когда погоня прекратилась, я начал страдать от нее. Я потерял шляпу, и солнце жгло непокрытую голову. Я чувствовал себя слабым и легкомысленным; но, опасаясь упасть на землю, я, шатаясь, все-таки спустился в долину и не помню больше ничего до того момента, как обнаружил себя лежащим на циновках, а вас – склонившимися надо мной с водой.

Таков был печальный результат путешествия Тоби. Я понял, что, к счастью, он упал рядом с местом, где местные жители ходили собирать хворост. Его увидели и подняли тревогу, подобрали и поспешили с ним в долину.

Это напомнило нам, что мы были окружены враждебными племенами, на территории которых не могли надеяться пройти на нашем пути к Нукухиве, не столкнувшись с последствиями их дикой обиды.

Наши друзья тайпи воспользовались этим случаем, чтобы призывать нас и дальше наслаждаться жизнью среди них, противопоставляя свой теплый прием враждебности соседей. Они также отмечали склонность гаппаров к каннибализму, но отвергали всякие подозрения в том, что и сами принимали участие в жутком обычае. Они также не преминули подчеркнуть природную прелесть своей долины, а также обилие фруктов, превосходящее богатство всех окружающих мест.

Кори-Кори, казалось, испытывал такое искреннее желание убедить нас, что при почти полном незнании языка заставил нас понять то, что он говорил.