Ярость ацтека - Дженнингс Гэри (2011)

Сама Утонченность выглядела, как всегда, веселой, хотя и несколько озадаченной этим загадочным приглашением. Стояло лето, ночь была теплой, но красавица явилась в накидке: возможно, ей было велено по пути во дворец закрывать лицо плащом.

– Моя госпожа? – деликатно промолвила она, переведя вопросительный взгляд с юной супруги правителя на меня, сидевшего со стопкой бумажных листов на коленях. Мне следовало бы постараться деликатно скрыть свое присутствие, но поскольку я плохо видел, то мог запечатлевать происходящее только с близкого расстояния.

– Не обращай внимания на писца, – сказала Жадеитовая Куколка. – Смотри только на меня. Во-первых, я должна быть уверена, что твой муж ничего не знает об этом посещении.

– Ничего, моя госпожа. Он спал, когда я ушла. Твоя служанка сказала мне, чтобы я ничего ему не говорила, и я не говорила, ибо подумала, тебе может понадобиться от меня что-то, что не касается мужчин.

– Именно так, – удовлетворенно улыбаясь, промолвила хозяйка, а когда гостья вновь перевела взор на меня, резко заявила: – Я же сказала, не обращай на писца внимания. Он ничего не видит и не слышит. Это просто предмет обстановки. Его не существует. – Потом она понизила голос, и он зазвучал завораживающе томно: – Мне говорили, что ты одна из самых красивых женщин в Тескоко. Как видишь, я тоже. Думаю, мы могли бы не без удовольствия сравнить наши прелести.

С этими словами она потянулась и сдернула через голову накидку Немальуфли. Гостья, естественно, удивилась тому, что супруга правителя лично снимает с нее верхнюю одежду, а потом и испугалась, когда Жадеитовая Куколка следом за накидкой взялась и за блузу, в результате чего посетительница оказалась обнаженной до пояса.

Ее испуганный взор метнулся ко мне, однако я, словно ничего особенного не происходило, придал лицу бесстрастное выражение и сосредоточился на только что начатом рисунке. Не думаю, чтобы потом Сама Утонченность взглянула на меня еще хоть раз: похоже, ей каким-то образом удалось убедить себя в том, будто я и вправду не живой человек, а какой-то неодушевленный предмет. Ибо, не сумей бедная женщина выбросить меня из своего сознания, она, наверное, умерла бы от стыда.

В то время как гостья неподвижно, словно обратившись в статую, стояла посреди комнаты с не прикрытой одеждой грудью, Жадеитовая Куколка с нарочитой медлительностью, как, наверное, делала, когда желала возбудить мужчину, сняла собственную блузу и шагнула вперед, так что обнаженные тела двух женщин почти соприкоснулись. Сама Утонченность была лет на десять старше и на пядь выше юной госпожи.

– Да, – молвила Жадеитовая Куколка, – твоя грудь действительно красива. Только, – она сделала вид, будто надула губки, – почему твои соски выглядят так робко? Разве они не могут набухнуть и затвердеть, как мои? – Она привстала на цыпочки, подалась грудью вперед и воскликнула: – Ты только посмотри, они соприкасаются! Наши груди так подходят одна к другой, моя дорогая! Может быть, подойдет и все остальное?

И она припала губами к губам Самой Утонченности. Та не закрыла глаз, и выражение ее лица не изменилось, но щеки Жадеитовой Куколки ввалились. Спустя мгновение она слегка отстранилась и с восторгом прошептала:

– Ну конечно, я ведь знала, что твои соски могут набухнуть. Смотри, как восхитительно трутся они о мои. – Она снова подалась вперед для очередного поцелуя, и на сей раз Сама Утонченность закрыла глаза, словно боясь того, что может невольно в них отразиться.