Адриан Моул и оружие массового поражения - Сью Таунсенд

– Да заткнись, ты, зажатый английский мудозвон, – отреагировал Найджел.

На следующем собрании читательского клуба мы обсудим «Джейн Эйр» Шарлотты Бронте.

Пятница, 31 января

Позвонил Гленн. Он все еще на Кипре, но им запрещено покидать казармы после того, как солдаты подрались с местными парнями. Зато они теперь могут получать посылки из дома.

Спросил Гленна, по чему он больше всего соскучился. Думал, он скажет, по «Мармайту» или шоколадным яйцам «Кэдберри», но, к моему удивлению, Гленн ответил:

– По родным.

February

Суббота, 1 февраля

Отправил Гленну посылку с «развивающими книгами», «Мармайтом» и шоколадными яйцами «Кэдберри».

Воскресенье, 2 февраля

До вокзала Сент-Панкрас добирался поездом компании «Мидленд-Мейнлайн». Я считаю ошибкой запрет на курение в вагонах первого класса. Раньше табакозависимые отщепенцы оседали там, а теперь они расползлись по всему поезду.

Черный кеб до Хокстона мне был не по карману, но я все равно в него сел. Здорово, что я оделся во все черное, поскольку на выставке все были в черном, кроме одной чудачки, явившейся в красном платье.

Мне вручили миниатюрную бутылочку шампанского «Моэ э Шандон» вместе с серебряной соломинкой и каталогом. На обложке был изображен одноразовый подгузник, полный какашек. Сначала я подумал, что обознался, но, пробившись в главный зал сквозь толпу одетых в черное ревнителей искусства, обнаружил, что все стены увешаны со вкусом оформленными запачканными подгузниками.

Остановился у произведения, названного «Ночной подгузник».

Женщина рядом со мной сказала:

– Мне нравится его промокшестъ, его земная нутряностъ. Это радикальное напоминание о нашем анимализме.

Мужчина рядом с ней пробормотал:

– Да-да, это безусловно оригинально.

– Нам ведь нужно что-то повесить над камином в гостиной, – продолжала женщина. – Как ты считаешь?

– Коричневая гамма как раз в тон к нашим диванам, – ответил ее спутник.

Тут кто-то обнял меня за талию, и голос Георгины спросил:

– А ты что думаешь о «Ночном подгузнике», Киплинг?

Не поворачивая головы, ответил:

– Я немало знаю об искусстве, но не знаю, что мне нравится.

– Надеюсь, ты не хочешь ничего купить, потому что все на этой выставке уже куплено Саатчи,[48] – сказала она.

Тут я повернулся и посмотрел на Георгину. На ней было черное платье в духе Найджеллы, выгодно подчеркивавшее ее красивые руки, плечи и грудь. Распущенные черные волосы, страстное лицо – она буквально излучала сексуальность, так что я чуть в обморок не грохнулся.

– Хочешь познакомиться с Катериной Лайденстайнер? – спросила Георгина и указала на женщину в красном платье.

– Почему бы и нет?

Георгина ловко провела меня сквозь толпу. Казалось, она знает всех в этом зале.

– У тебя много друзей, – заметил я.

– Я занимаюсь связями с общественностью, милый. Это не друзья, это клиенты, – ответила она.

Женщина, так похожая на Найджеллу назвала меня «милым»!

Катерину Лайденстайнер окружали поклонники, но они не стали помехой для Георгины.

– Катерина, хочу познакомить тебя с моим другом Адрианом Моулом, – сказала она.

Художница протянула мне изящную руку:

– Очень приятно.

С моим языком что-то случилось, он вдруг словно распух и не желал ворочаться во рту. Но Катерина улыбнулась мне и сказала:

– Я тебя понимаю, Георгина. Этот контраст светло-серых глаз и длинных темных ресниц неотразим.

Она снова улыбнулась мне:

– Георгина сказала, что вы поддерживаете в Лестере огонь культуры.

– Просто продаю книги, – уточнил я и поздравил ее с успешной продажей картин.

– Должна признаться, я этому страшно рада, – ответила она. – Вы ведь знаете, сколько в наши дни стоят памперсы!

О, как же мы смеялись.