Адриан Моул и оружие массового поражения - Сью Таунсенд

В ожидании Георгины я места себе не находил. Меня смущала мамина шляпа, поминутно ронявшая черные перья в тарелки с едой. Раза четыре я отлучался в туалет.

Когда я вернулся после четвертой отлучки, Майкл Крокус осведомился:

– Проблемы со сливом, Адриан? А ты не пробовал настой из семян горчицы? Принимай его шесть недель, но если и после этого будешь орошать фаянс каждые десять минут, то я знаю хорошего уролога.

Я извинился, сказав, что мне снова надо в туалет. Там я заперся, вымыл руки лавандовым мылом и вгляделся в свое лживое лицо в зеркале над раковиной. Потом просмотрел книги, которые Майкл Крокус держит на полке рядом с унитазом: «Улисс», «Расцвет и упадок Римской империи», «Майн кампф», «Властелин колец». Завалящие книжонки, за такие издания мистер Карлтон-Хейес и гроша ломаного не даст. Однако на полях «Майн кампф» виднелись пометки, сделанные неразборчивым почерком Майкла Крокуса. И масса восклицательных знаков.

Тут послышался шум – приехала Георгина. Я вышел из туалета и с лестничной площадки глянул вниз. Георгина стояла в центре толпы. Умник Хендерсон помогал ей снять длинное черное пальто. Георгина подняла взгляд и увидела меня. Глаз она не отвела, я тоже.

По выражению ее лица невозможно было угадать:

(а) она любит меня по-прежнему и будет молчать о нашем коротком романе:

(б) она меня любит, но охвачена такой ревностью и яростью, что разоблачит меня перед родственниками и друзьями:

(в) она больше меня не любит, и ей плевать, женюсь я на Маргаритке или нет.

Нетта, взяв бразды правления в свои руки, представила Георгину моим родителям. Георгина похвалила шляпку моей матери. Мама сняла шляпку и предложила Георгине ее примерить.

– Пойду наверх, гляну на себя в зеркало, – сказала Георгина.

Поднимаясь по лестнице, она негромко произнесла:

– Здравствуй, Адриан.

– Здравствуй, Георгина. – И я отступил к ванной.

– Но в холле есть большое зеркало, – крикнула Маргаритка снизу.

– Мне нужно подкраситься, – бросила Георгина через плечо.

Поравнявшись со мной, она тихо проговорила:

– Просто не верится, что ты можешь принимать участие в этом фарсе.

– Мне тоже. Но Маргаритка носит моего ребенка. Я уже подвел двоих детей. Я не могу подвести еще одного.

Она мазнула помадой по губам, затем поправила вырез своего черного кашемирового джемпера.

– Тебе не холодно в этой юбке? – спросил я. – Она мало отличается от пояса.

– Да, мне холодно, – ответила Георгина. – Но я такая несчастная, что мне все равно.

И двинулась на меня, держа в руке кисточку для туши, точно кинжал. Я попятился прочь из ванной, развернулся и спустился вниз. В так называемой «гостиной» Майкл Крокус собрал всех гостей и приступил к жуткому ритуалу.

Первой он представил викарису Маргарет:

– Мы с Неттой воспитывали девочек так, чтобы они сами определили свое отношение к религии. Я исповедую гуманизм. Георгина, наверное, гедонистка…

Раздались вежливые смешки. Я посмотрел на Георгину. Большим глотком она осушила бокал с шампанским, потом глубоко затянулась сигаретой, которую стрельнула у моей матери.

Крокус продолжал:

– Гортензия – последовательница Рона Хаббарда и активный член церкви сайентологов, а наша милая Маргаритка недавно вернулась в лоно старой доброй англиканской церкви. И здесь наступает черед Маргарет. Ваше слово, священник.

У Маргарет было свежее, открытое лицо и прическа горшком, как у Ширли Уильямc.[57] Казалось, она изо всех сил старается доказать, что ничем не отличается от прочих нормальных людей.

– На мой взгляд, брак чем-то напоминает вон тот стол с закусками, – начала она. – На нем есть блюда, которые я люблю, например овощное рагу и печеные кабачки. Однако есть там и блюда, которые я на дух не переношу. От земляничного творожного пудинга или грибов у меня крутит живот.

– Вот нахалка, – шепнул отец. – Мне тоже еда не нравится, но я ведь не жалуюсь.