Московский вектор - Ларкин Патрик, Ладлэм Роберт (2006)

На вид российская ученая оказалась действительно весьма невзрачной, как и запомнилось Смиту. Узкое морщинистое лицо, бледная кожа, серо-стальные волосы, затянутые в пучок, темная юбка и блузка, выбранные, судя по всему, исключительно для удобства – она выглядела по меньшей мере на десяток лет старше, чем была на самом деле. Но умом обладала на редкость острым и держалась здесь, в родном городе, без стеснения, которое отметил в ней Смит при прошлой встрече, на конференции в Мадриде.

– Мисс Девин, познакомьтесь с доктором Еленой Борисовной Веденской, – представил Смит ученую.

Женщины сдержанно, но весьма любезно кивнули друг другу и сели в полукруглой кабинке друг напротив друга. Смит, с мгновение поколебавшись, опустился на сиденье рядом с Веденской. Та не стала возражать и сразу подвинулась, освобождая для него побольше места.

– Простите, что опоздала, Джон, – пробормотала Фиона. – Столкнулась с некоторыми… неприятностями. За мной увязалась пара подозрительных личностей – возможно, торговые агенты, – пришлось от них отделываться.

Смит приподнял бровь. «Торговыми агентами» в «Прикрытии» называли неприятельскую слежку.

– У них не было ничего такого, что вы хотели бы приобрести? – спросил он, подбирая слова с особой тщательностью, чтобы не спугнуть россиянку.

– Нет. Во всяком случае, мне так показалось на первый взгляд, – ответила Фиона. В ее голосе прозвучал лишь легкий намек на неуверенность. – Назойливых торговцев в Москве теперь пруд пруди.

Смит понимающе кивнул. С тех пор как Дударев и его окружение ужесточили контроль над средствами массовой информации, за журналистами, особенно иностранными, наблюдали, зачастую не слишком маскируясь, милиция и ФСБ. Так репортеров запугивали и загоняли в тупик – дополнительные официальные ограничения вводить не решались, боялись общественных недовольств и протестов.

Два улыбчивых молодых официанта принесли заказанные блюда. Третий, постарше, – напитки: бутылку «Московской» и яблочный сок.

– Чтобы не терять времени даром, мы сделали заказ без вас, – сказала доктор Веденская Фионе. – Надеюсь, вы не обидитесь?

– Не обижусь, – ответила та, улыбаясь. – К тому же я голодна, как волк.

От тарелок, расставленных на столе, исходили чудесные ароматы. Компания приступила к ужину. Им подали сациви – кушанье из куриных грудок с чесночным соусом. Сладкие перцы, фаршированные рубленой бараниной, фенхелем, мятой и корицей. Густой суп со сметаной, рисом и шпинатом. Пока управлялись с первыми блюдами, официанты принесли шашлык – шампуры с кусочками баранины, телятины и курицы, вымоченными в уксусе и гранатовом соке и зажаренными над углями, – и тонкие лепешки лаваша – пресного хлеба.

Елена Веденская подняла рюмку водки.

– За ваше здоровье! – провозгласила она, вылила прозрачный холодный напиток в рот и запила его соком.

Смит и Фиона последовали ее примеру. Водка и сок оказались прекрасным дополнением к острой кавказской пище.

– А теперь, – произнесла россиянка, поставив бокал, – к делу. – Она с прищуром взглянула на Фиону. – Джонатан говорит, вы журналистка.

– Верно.

– Тогда хочу вас сразу предупредить, – твердо сказала Веденская. – Я не желаю, чтобы моим именем запестрели первые страницы бульварных газет. – Она усмехнулась. – Или даже серьезных изданий.

Фиона кивнула.

– Прекрасно понимаю.

– Хоть меня и не устраивает наше правительство, которое труд медиков почти не ценит, свою работу я люблю, – продолжила врач. – Я приношу людям пользу. Спасаю жизни. Вылететь из института без особых на то причин – такая перспектива мне не улыбается.

Фиона посмотрела на нее со всей серьезностью.

– Даю вам честное слово: ни в одной из моих статей ваше имя не появится. Поверьте, доктор Веденская, правда о чудовищной болезни интересует меня гораздо больше, чем большие гонорары.