Парижский вариант - Ладлэм Роберт, Линдз Гейл (2008)

По мере того как приближался берег, накатывала усталость — день выдался долгий и напряженный. Но когда агент приостановился, чтобы приглядеться к белой стене, в него словно влились новые силы. Стена оказалась выше, чем думал Джон поначалу, — добрых четырнадцать футов, но интереснее было другое — протянутая вдоль ее верхнего края, словно терновый венец, спираль из колючей проволоки. Кто-то очень старался отвадить незваных гостей.

Поразмыслив, агент направился к самой оконечности мыса, заросшей, казалось, непроходимым кустарником, из которого торчали одинокие пальмы. Ни пристани, ни причала не было. Пришлось проплыть еще немного, прежде чем агент смог мрачно улыбнуться. Прямо на берегу валялись надувной плот и шлюпка — террористы даже не потрудились спрятать их в чаще. След не прерывался.

Загребая воду сильными толчками, Джон проплыл до того места, где кустарник подступал к самой воде. Здесь белая стена кончалась, уступая место зеленой. Агент снова приостановился, болтая руками в воде, приглядываясь — не увидит ли кто. Потом он вытолкнул на берег ведро и выполз сам, бессильно распростершись на еще горячем песке, впитывая тепло всем телом, чувствуя, как под ударами сердца содрогается песок.

Он лежал так добрую минуту, прежде чем, поднявшись, нырнуть в чащу. Вскоре он наткнулся на крохотную прогалинку под финиковой пальмой. В плывущей тени, наполненной запахами плодородной земли и нагретой листвы, агент торопливо оделся, «вальтер» заткнул за пояс, стилет убрал в ножны, прицепленные на «липучке» к штанине, а ведро спрятал.

Не выпуская из виду берег, он двинулся сквозь заросли, пока не наткнулся на тропку. Джон нагнулся, вглядываясь в землю. На тропе остались отпечатки кроссовок — очень похожих на те, что он позаимствовал на катере. Самые свежие шли от того места, где валялись на берегу шлюпка и плот.

Ободренный, агент вытащил оружие и двинулся по тропе. Идти далеко не пришлось — две дюжины осторожных шагов — и тропа вывела его на широкую пустошь, темнеющую под вечерним небом. По другую сторону пустоши виднелись оливы, финиковые пальмы, а еще дальше, на холме, — одинокая вилла. Над белыми стенами возвышался белый купол, выложенный мозаикой, тот самый, что заметил Джон с борта катера.

Вилла казалась не только одинокой, но и совершенно заброшенной. Никто не трудился в садах, не бродил по дорожкам, никто не рассиживался на расставленных в художественном беспорядке по длинной террасе кованых стульях. Сквозь распахнутые стеклянные двери виднелись пустые комнаты. Ни машин вокруг, ни вертолетов. Только легкие занавеси шевелились под ветерком в открытых окнах. Но вдалеке раздавались голоса — толпа скандировала что-то лихое, и откуда-то доносились редкие выстрелы. Похоже, первому впечатлению доверять не следовало.

Словно для того, чтобы подтвердить это, из-за угла вывернул мужчина в камуфляжной форме английской армии, но с афганским тюрбаном на голове. За плечом его небрежно болтался АК-47.

Сердце агента учащенно забилось. Притаившись в кустах, он наблюдал, как из-за противоположного угла дома выходит второй охранник — с раскосыми глазами, с непокрытой головой, в джинсах и фланелевой рубахе. Этот был вооружен американским ручным пулеметом М60Е3. Встретившись на ступенях террасы, охранники миновали друг друга и, обойдя дом в противоположных направлениях, скрылись из вида.

Джон не шевельнулся. Пару секунд спустя появился третий охранник, тоже с автоматом наперевес. Этот вышел из распахнутых дверей, прямо на террасу; окинул взглядом сад и пустошь за ним, постоял чуть и скрылся в доме. Ровно пять минут спустя появилась та парочка, что совершала обход, а после них из дома снова вышел охранник, но уже другой. Значит, всего часовых четверо.