Патрульные Апокалипсиса - Ладлэм Роберт (2007)

— По меньшей мере, герр Рут, — перебил его голос в трубке. — Полагаю, это вполне справедливо. Сколько тысяч я на свой риск перевел в Цюрих?

— Но вы же из наших!

—Нет, нет, вы ошибаетесь. Я всего лишь посредник, оказывающий услуги не слишком порядочным людям, которые при случае предают государство. Но откуда же мне об этом знать?

— Вы — продажный меняла!

— Ошибаетесь, Перевертыш. Я экспедитор, хотя порой мне это совсем не по вкусу. Честно говоря, вам повезет, если вы получите за свой дом десять фунтов. Видите ли, вы мне не нравитесь.

— Вы же работали на меня... на нас... несколько лет! Да как вы смеете говоритьтакое?

— Так же просто я могу и не объяснять это вам. Прощайте, Перевертыш, но помните: одно остается неизменным в наших отношениях — конфиденциальность отношений клиента и адвоката. В этом моя сила.

Адвокат повесил трубку, а Мосдейл окинул взглядом огромную гостиную, с огорчением думая, что никогда больше не увидит дорогих его сердцу вещей. Он распрямил плечи и стал по стойке «смирно», вспомнив, что кричал ему сверху лестницы отец в день объявления войны:

"Мы будем сражаться за Англию, но не тронемГитлера! Он куда больше прав, чем неправ! Низшие расы разлагают наши нации. Мы победим в этом временном конфликте, создадим объединенную Европу и сделаем его de facto[62]канцлером континента!"

Молодая экономка, облачившись в коротенькую ночную рубашку, стащила с лестницы чемодан.

— А ну, любовь моя, расскажи, что происходит!

— Возможно, я смогу прислать за тобой позже, но сейчас мне необходимо уехать.

— Позже? Что это значит, Олли?

— Некогда объяснять, не то я опоздаю на самолет.

— А как же я? Когда ты вернешься?

— Не скоро.

— Вот уж, здравствуйте и прощайте! А мне чего делать?

— Живи здесь, пока кто-нибудь не вышвырнет тебя.

— Вышвырнет?

—Я все сказал.

Мосдейл, схватив чемодан, бросился к двери, распахнул ее и застыл в изумлении. Лондонский туман превратился в ливень, а на кирпичных ступенях его дома стояли два человека в плащах. За ними, на улице, виднелся черный фургон с антенной на крыше.

— Согласно указанию ваш телефон прослушивался, сэр, — сказал один из них. — Думаю, вам лучше пойти с нами.

— Олли! — крикнула полуодетая девица из холла. — Ты что, не собираешься знакомить меня с твоими друзьями?

* * *Крики детей, которые гуляли с родителями или воспитателями, смешивались с пронзительными криками тысяч птиц, находившихся за сеткой вольера в зоологическом саду Рок-Крик. Летом толпы посетителей очень шумели; лишь вашингтонцы приходили в парк тихо погулять вдали от лихорадочного ритма столичной жизни. Встречаясь с толпами туристов, горожане обычно сворачивали в сторону, предпочитая общество молчаливых памятников. Один из особо страшных кондоров, размах крыльев которого достигал, по крайней мере, восьми футов, вдруг слетел с высокого насеста, и его когти, заскрежетав, вцепились в сетку огромной клетки. И дети, и взрослые тотчас отпрянули — в горящих глазах птицы отразилось злобное удовлетворение.

— Какой матерый хищник, верно? — сказал Нокс Тэлбот стоявшему позади Уэсли Соренсону.

— Я никогда не понимал употребления корня «мать» в этом слове, — не сводя взгляда с птицы, ответил директор отдела консульских операций.

— Огромен и агрессивен в защите своих детенышей — черта, кстати, чисто женская: ведь мы с вами существуем благодаря тому, что матери в Ледниковый период защищали своих детей.

— А что делали мужчины?

— Почти то же, что и теперь. Где-то охотились, пока женщины охраняли свои пещеры от зверей, пострашнее тех, за кем охотимся мы.

— Ты как-то необычно пристрастен.

— Я необычно женат, и этот вывод сделала моя жена. Поскольку мы прожили вместе всего тридцать шесть лет, еще рано раскачивать лодку.