Патрульные Апокалипсиса - Ладлэм Роберт (2007)

— Так оно и будет. Он не одобряет моих действий, но и не пресекает их по одной небезынтересной причине.

— По какой же?

— Он и сам бы так поступил.

* * *Тем временем в Вашингтоне Уэсли Соренсон был раздражен и расстроен одновременно. Вице-президент Говард Келлер переслал ему факсом список из ста одиннадцати сенаторов и конгрессменов от обеих партий, которые готовы с негодованием отреагировать на включение своего бывшего коллеги в перечень нацистов — все они изъявили желание дать показания. Помимо того, был и другой список потенциальных противников: от отвергнутых, но все еще влиятельных лидеров фундаменталистов до фанатиков с крайними взглядами — и те и другие отвергли бы Второе Пришествие как политическую манипуляцию, будь это в их интересах. Внизу факса рукой вице-президента было написано заключение: «Вышеупомянутые клоуны на месте, они готовы, жаждут уничтожить любого, кто хоть в чем-то с ними не согласен. Юристы у меня есть. Вместе с нашими ребятами мы всех этих придурков смешаем с грязью! Давайте представим дело в сенат и разоблачим неудачливых охотников на ведьм».

Соренсон, однако, не был готов играть в открытую. Это могло много дать, но и потерять можно было много. Зонненкинды действительносуществуют, а где они, как высоко забрались, еще неизвестно. Для преследуемого лучше всего было стать одним из «наших ребят». Он позвонит Говарду Келлеру и попытается отстоять свою точку зрения. И тут зазвонил телефон красной линии, напрямую соединенной с его кабинетом.

— Слушаю.

— Это ваш блатной агент, босс.

— Лучше б мне им не быть — твоим боссом, я имею в виду.

— Потерпите пока, у нас наметился прогресс.

— Какой?

— Бонн и Берлин посылают сразу две бригады, чтоб найти меня — то есть Гарри — и ликвидировать.

— Это и есть прогресс?

—Один шаг ведет к другому, так ведь?

— На твоем месте — а мне в опыте не откажешь — я бы убрался из Парижа.

— Вы б так сделали, Уэс?

— Возможно, нет, но не важно, что в я сделал. Времена меняются. Лэтем, нам было легче. Мы знали своих врагов, а вы нет.

— Так помогите мне это выяснить. Скажите этому врачу-гуманисту, чтоб накачал Крёгера всеми возможными препаратами, тогда мы сможем что-то узнать.

— Он говорит, это может убить его.

— Так убейте этого сукина сына. Дайте нам передышку! Почему они идут на все, лишь бы убить Гарри?

— Существует медицинская этика...

— Плевать мне на нее, у меня тоже жизнь одна! Я не сторонник смертной казни, потому что, помимо прочего, ее применяют несправедливо — когда, скажите мне, в последний раз посадили на электрический стул богатого белого, за которым стоит адвокатская контора с большими гонорарами? Но если говорить об исключении, то я считаю, это Крёгер. Я видел, как он разрывными пулями разворотил на части двух служащих отеля просто потому, что они там оказались! Заметьте:

наш великодушный врач сказал, что инъекции не убьютего, а лишь могутубить. А потому у Крёгера больше шансов, чем он дал тем двум клеркам в отеле.

— У тебя вырабатывается довольно хорошая адвокатская манера. Предположим, я пойду на это и Госдепартамент тоже, что ты надеешься выведать у Крёгера?

— Господи, да не знаюя! Может, хоть намек, почему они так одержимы идеей убрать Гарри.

— Да, это действительно загадка.

— Более того, Уэс, это ключ к гораздо большему, чем мы можем предположить.

— Может, и к списку Гарри?

— Возможно. Я читал текст его отчета в Лондоне. Он безусловно считал список подлинным, но допускал дезинформацию со стороны, скорее даже неправильную информацию, это так, но все же допускал.

— Допускал, что люди ошибаются, путают имена — да, но не грязь, — тихо сказал Соренсон. — Да, я читал. И если правильно помню, он разозлился при одном предположении, что его одурачили, настаивал, что это дело зубров из контрразведки дать окончательную оценку материалу.