Патрульные Апокалипсиса - Ладлэм Роберт (2007)

— Экономим время, начнем с этого, да на реке можно совершить больше промахов, сэр. Плохая видимость, а значит, есть возможность не разглядеть газовые клапаны и передающие камеры — хотя бы одну. У вертолета мощные прожекторы, ими легко высветить моторную лодку. Насколько я понимаю, враг предпочел бы убить объект, атакуя с бреющего полета или бомбами, чем позволить взять его живым.

— Правильно замечено, — одобрил полковник. — А вы, капитан, почему считаете ресторан не лучшим вариантом?

— Опять-таки возможны промахи, сэр, — сказал Диец. — Запаниковавшая толпа — обычное дело для службы охраны. Как только будет разыгран пожар, они бросятся к объекту, чтоб защитить его, и нельзя усыпить охранников, которые не сидят за столами рядом, даже если знать, кто они.

— Значит, вы не согласны со своим помощником? — поинтересовалась Карин.

— Не в первый раз, мадам. Мы часто спорим.

— Но вы же главный, — резко прервал его Витковски.

— Мы не обращаем внимания на звание, — сказал лейтенант. — В бою, во всяком случае. Через месяц-другой я стану капитаном, и нам придется вдвоем оплачивать обеденные счета. Я больше не смогу настаивать, чтоб платил он.

— Этот худышка ест за двоих, — тихо проворчал капитан Кристиан Диец.

— У меня потрясающая идея, — неожиданно прервал его Лэтем. — Давайте выпьем.

— Мне казалось, ты говорил...

— Забудь, генералде Фрис.

Пятеро членов Н-2 вылетели тремя разными рейсами — Дру вместе с лейтенантом Энтони, Карин с капитаном Диецом, а Витковски сам по себе. Клод Моро все устроил: у Лэтема и де Фрис были соседние комнаты в одном и том же отеле; Витковски, Энтони и Диец жили в разных гостиницах. Встречу назначили на следующее утро в главной библиотеке Нюрнберга между томами, посвященными истории этого когда-то имперского города. Их провели в конференц-зал как трех докторантов и их профессора из Колумбийского университета в Нью-Йорке вместе с немкой-гидом. Документов не потребовалось — агенты Моро расчистили им путь.

— Никогда не думал, что здесь так красиво! — воскликнул Джеральд Энтони, единственный, пусть и бывший, но все же докторант из компании американцев. — Я рано встал и прошелся по городу. Сплошное средневековье — стены одиннадцатого века, старый королевский дворец, картезианский монастырь. Раньше, когда я представлял себе Нюрнберг, в голову ничего не приходило, кроме процесса после Второй мировой войны, пива и химических заводов.

— Как же вы могли заниматься германистикой и не узнать о родном городе Ханса Сака и Альбрехта Дюрера? — удивилась Карин, когда они расселись вокруг круглого сверкающего стола.

— Ну, Сак был прежде всего музыкантом и драматургом, а Дюрер — гравером и художником. А я специализировался по немецкой литературе и зачастую ужасном влиянии...

— Вы не возражаете, ученые головы? — прервал их Лэтем, а Витковски усмехнулся. — У нас совсем другое на повестке дня.

— Прости, Дру, — сказала Карин. — Это как глоток свежего воздуха... да ладно.

— Могу закончить за тебя, но не буду, — сказал Лэтем. — Кто начнет?

— Я тоже рано встал, — ответил капитан Диец. — Но поскольку я не такой эстет, то понаблюдал за домом Траупмана. В донесении Второго бюро все сказано. Его гориллы бродят вокруг комплекса, как волчья стая. Входят, выходят, обходят здание, вновь возвращаются, едва исчезнет один — появляется другой. Проникнуть туда и вернуться живым, чтоб об этом рассказать, не получится.

— Мы никогда всерьез и не предполагали брать его на квартире, — сказал полковник. — Люди из Второго бюро наблюдают за ним и дадут нам знать по телефону, когда он выйдет. Один из них скоро здесь появится. Вы зря потратили время, капитан.