Тривейн - Ладлэм Роберт (1995)

— Хватит! — вскакивая с кушетки и становясь лицом к лицу с Эндрю, воскликнул Гамильтон. — Замолчите! Ведь вы даже не представляете, какой вред, какой огромный вред, мистер Тривейн, вы можете нанести стране своими деяниями!

Юрист медленно подошел к окну. Похоже было, что он уже принял решение говорить начистоту.

— Это каким же образом? Не понимаю. Гамильтон упорно смотрел в окно.

— Многие годы, — заговорил он, — я наблюдал, как люди, посвятившие себя какому-то делу, оказывались в тупике именно тогда, когда пытались заставить бюрократию принять необходимые решения. Я видел, как при всех плакали служащие правительственных учреждений, как на них кричали их шефы, как разрушались браки... И все это потому, что они заблудились в политических лабиринтах, а их способность действовать была сведена на нет нерешительностью. Но самая большая трагедия заключалась в том, что я ничем не мог помочь стране в то время, когда ей угрожала катастрофа из-за бездействия политиков. Вместо того чтобы взять всю ответственность на себя, они были по горло заняты своими избирателями!

Гамильтон повернулся к окну спиной и посмотрел на Тривейна.

— Хочу вам сказать, мистер Тривейн, что наше правительство не способно управлять страной! Мы превратились в неуклюжего, постоянно что-то мямлящего великана. А с помощью средств связи процесс принятия решений переместился в дома, где проживают двести миллионов плохо информированных людей. При такой демократизации мы катимся ниже и ниже по всем показателям, неуклонно опускаясь до уровня посредственности.

— Мрачная картина, мистер Гамильтон... Но мне не кажется, что всё так и есть, и уж, во всяком случае, не до таких пределов!

— Именно до таких! Сами знаете!

— Жаль, что вы остановились, но я действительно ничего не знаю, — сказал Тривейн.

— Значит, вы потеряли способность наблюдать... Возьмите, к примеру, лишь два последних десятилетия. Забудем на время о международных проблемах — в Южной Азии, Корее, на Ближнем Востоке, забудем о Берлинской стене и НАТО. Эти проблемы так или иначе могли бы быть урегулированы мудростью более или менее свободных в своих решениях политических лидеров. Давайте взглянем на нашу страну. И что мы увидим, хотите вы спросить? А вот что: совершенно непостижимую, ненадежную экономику, постоянный спад производства, инфляцию и массовую безработицу. А кризисные ситуации в городах, грозящие вылиться в революцию? Я имею в виду вооруженное восстание. А грубые нарушения общественного порядка? Слишком активная деятельность полиции и национальной гвардии? Коррупция, неконтролируемые забастовки, не работающие целыми неделями службы коммунальных услуг, распустившаяся военщина с ее скверной подготовкой, с не отвечающим современным требованиям командованием... Это что, непременные атрибуты хорошо организованного общества, Тривейн?

— Это лишь результат весьма скептического анализа, которому вы подвергли страну... У нас разные точки зрения: наряду с огромным количеством плохого и даже трагического, в стране много здорового...

— Чепуха! Вы ведь сами начинали собственное дело и добились успеха. А теперь ответьте мне на такой вопрос: добились бы вы того же, если бы за вас решали ваши сотрудники?

— Мы же специалисты, мы были обязаны принимать решения... Ведь это была наша работа!

— Тогда почему же вы не видите, позвольте вас спросить, что решения в нашей стране на всех уровнях принимаются клерками?

— Но клерки выбирают специалистов, и кабина для голосования...

— Кабина для голосования — это ответ на мольбу посредственности! Если только иметь в виду эти времена...

Тривейн взглянул на элегантного юриста. Что он скажет еще?

— Каковы бы ни были ваши мотивы, мистер Гамильтон, подкомитет должен быть уверен в том, что все делается на законных основаниях... Ведь мы благоразумные люди, а не какие-нибудь там... инквизиторы...