Всадники - Жозеф Кессель (1967)

Великан сбросил Уроза с коня, пришпорил коня и понесся галопом к мачте. Опустошенный, одураченный, ничего не соображающий, смотрел Уроз вслед Максуду. Щеки его коснулась грива. Влажные глаза Джехола, сверкающие от нетерпения, глядели на него. Уроз встрепенулся. Он был сброшен – да еще как! – с такого коня. Его посрамили в глазах его верного друга… И еще более горькая мысль пронеслась у него в голове… Никогда Турсун…

Одним прыжком легкий, как в самые юные свои годы, Уроз оказался в седле. Шпоры вонзились в бока Джехола. И плетка тоже добавила коню прыти. Он мчался теперь уже не за козлом, за головой Максуда.

Великан был еще не слишком далеко. Ему пришлось отбиться от трех всадников из Каттагана, один за другим подскочивших к нему. Все они были маленького роста и легкие, но горячие и напористые. Так что каждая стычка хоть ненадолго, но задержала Максуда. Теперь он мчался прямо на запад. И Уроз был уверен, что догонит его.

Джехол был не слабее той лошади, а по скорости превосходил ее, да и весил Уроз вдвое меньше Максуда, причем он, как никто среди степняков, умел извлечь из своего коня все, на что тот был способен. Он быстро обогнал остальных преследователей и вздохнул с облегчением. В стычке с Максудом им нужно было остаться один на один. Другие люди и кони могли бы помешать в свалке, могли притушить его ярость и жажду крови… Вот это ему удалось… Больше никого, только он и Максуд… А расстояние все уменьшалось и уменьшалось…

Внезапно ему захотелось придержать Джехола и отказаться от погони. Что он станет делать, догнав Максуда? Убьет его? Но как? Что могут его руки и плетка против гиганта из Мазари-Шарифа? Эх, был бы у него нож, как в прошлые безжалостные времена, когда разрешалось резать поводья и подпруги!

Но Джехол все ускорял и ускорял свой галоп. Цель приближалась. Он опять играл в свою игру. И губы Уроза вновь скривились в волчьем оскале. Джехол был его лучшим оружием. А он об этом и не подумал. Все сделал за него инстинкт. С правой стороны, там, где находился Максуд, он освободил ногу, привстал в седле, слез с него и, держась на одном стремени, вцепившись в гриву, прижавшись вплотную к левому боку Джехола, закричал прямо в ухо жеребцу, испустил дикий-дикий, безумный вопль. Джехол сделал огромный скачок. А Уроз все вопил и вопил, вопил, не останавливаясь. При этом он направлял своего коня так, чтобы тот плечом, словно ядром, толкнул лошадь Максуда со всего размаха прямо в шею.

«Он упадет, а вместе с ним и Максуд, после чего эта гора мускулов окажется растоптанной до смерти, будет растерзана, размазана копытами по земле».

Так думал Уроз, и крики его прямо в ухо Джехола становились все более пронзительными.

Максуд услышал его, он оглянулся и пришел в ужас… С расширенными ноздрями и дико выпученными глазами мчался на него взбешенный неистовый зверь без всадника, несущийся сам по себе, один, несомый неведомой, родившейся из ярости силой… Чтобы хоть как-то смягчить удар, Максуд вытянул в его сторону руку с тушей козла. Рука эта была так могуча и так напряжена, что смогла изменить направление бега Джехола. На какое-то мгновение. Но в эту же секунду Уроз привстал над седлом и ударом сапога с острым каблуком переломил Максуду запястье.

Пальцы разжались. Туша козла выпала из них. Уроз на лету подхватил ее и поскакал дальше, пока Максуд, оставшийся позади, разглядывал непослушную руку, странно торчащую, изогнутую под каким-то необычным углом.

* * *