Всадники - Жозеф Кессель (1967)

Но победителем старик в этот момент еще не был. Десятки уцелевших наездников на здоровых лошадях окружили дом, как стая волков окружает жертву, достать которую она еще не может, но уже не сомневается, что достанет.

Тут сын старого всадника крикнул изо всех сил:

– Что я могу сделать для тебя?

– Ждать, – отвечал отец, поглаживая по шее своего взмыленного скакуна.

Ах, друзья мои! Я и сейчас еще вижу ту степь в лучах заходящего солнца. Вижу одиноко стоящий домик. А на нем – великолепного скакуна и старика с иссеченным шрамами ужасным лицом.

– Вижу, и я тоже вижу! – воскликнул хозяин чайханы, – Но что было потом?

– Он стал насмехаться над теми, кто был внизу, оскорблять их, доводя до бешенства. При этом он поворачивал коня то в одну, то в другую сторону, словно хотел подхлестнуть его и броситься вниз. И всякий раз чопендозы кидались из стороны в сторону. А он, внимательно наблюдая за их перемещениями, вдруг увидел, что в том месте, где находился сын его, кольцо окружавших оказалось тоньше, чем повсюду, и он крикнул:

– Освободи проезд, сынок!

И юноша накинулся на ближайших к нему всадников, не жалея ни их, ни себя. Всего лишь на одно мгновение ему удалось образовать брешь. И старый чопендоз великолепным прыжком соскочил с крыши, и конь его ветром помчался по степи.

В конце концов он без помех доскакал до цели и победил.

Кандагарский купец откинулся на подушки, сложил на животе руки, покрывая их медно-рыжей бородой и поглядывая на слушающих, покашливал от удовольствия. По их лицам он видел, что рассказ произвел впечатление.

Наступила пауза, после которой они наперебой закричали:

– Да продлит Аллах твои дни за то, что ты рассказал нам все это.

Мокки посмотрел на Уроза и испугался. Тот прикрывал себе глаза правой рукой, словно от лучей солнца. Но солнце уже успело опуститься за гору. Наступили сумерки.

– Тебе плохо? – шепотом спросил саис.

И тут тоненьким от любопытства голосом хозяин чайханы спросил:

– А как звали того старого чопендоза, ты помнишь, о достойнейший?

– Пока я буду жив, я сохраню в памяти его имя, – ответил кандагарец.

Уроз опустил руку.

– Его звали Великий Турсун, – сообщил купец.

– Великий Турсун, – воскликнул с почтением чайханщик.

– Великий Турсун, – повторили купцы.

– Великий Турсун, – откликнулись слуги. Самый младший из них скромно спросил:

– А ты помнишь имя сына, который так хорошо помог отцу?

Купец посмотрел на мальчика, помотал своей огненной бородой и сказал:

– Знай, о бача, что память, чтобы оставаться хорошей, не должна засоряться второстепенными именами.

Путники направились к автомобилю. Их провожал хозяин чайханы. Слуги убрали посуду и остатки еды. Странная тишина воцарилась в начавшем погружаться в ночь саду. Мокки изнемогал от усталости. Он мельком взглянул на Уроза. У того лицо было напряжено до предела. Глаза его блестели, как у помешанного.

– Я лягу спать рядом с тобой, чтобы тебе было теплее, – предложил Мокки.

– Сейчас ты оседлаешь Джехола, – ответил Уроз.

– Но ты… ты же сказал… – забормотал саис.

– Я сказал: иди седлать Джехола.

Голос Уроза оставался тих и спокоен. Но интонация была повелительной. Мокки поплелся к лужайке возле ручья, где стоял конь. Он шел медленно, ноги его были, как ватные.

– Быстрее! – крикнул Уроз.