Я думаю, Дора в четырнадцать лет уже была чересчур самостоятельной и ее строптивый нрав, о котором говорила мне родственница, наверняка давал себя знать. Родители решили, что ей необходима дисциплина. Почему-то евреи выбрали для этого христианскую школу. Но придерживались ли они своей веры? Да и был ли у них выбор? В «Святом Сердце Марии» учились девочки скромного происхождения; в биографии настоятельницы пансиона того времени, когда Дора была туда зачислена, можно прочесть: «Дети, лишенные родителей или из неблагополучных семей, те, кому Христос всегда отдавал предпочтение». А вот еще, из брошюры, посвященной сестрам Христианской миссии Милосердия: «Благотворительный фонд „Святое Сердце Марии“ был создан для оказания всесторонней помощи девочкам и девушкам из малоимущих семей столицы».

Наверняка там учили не только домоводству и рукоделию. Сестры Христианской миссии Милосердия, находящейся под патронажем старинного аббатства в Сен-Совер-ле-Виконт, в Нормандии, открыли пансион «Святое Сердце Марии» на улице Пикпюс в 1852 году, и уже тогда это был интернат профессионального обучения, рассчитанный на пятьсот девушек, со штатом из семидесяти пяти монахинь.

Когда Франция потерпела окончательное поражение в июне 1940 года, монахини с ученицами бежали из Парижа в департамент Мэн-и-Луара. Наверно, и Дора поехала с ними в одном из последних переполненных поездов, в которые еще можно было сесть на вокзале Орсе или Аустерлицком. Вместе с нескончаемой колонной, беженцев они продвигались на юг по дорогам, ведущим к Луаре.

Июль, возвращение в Париж. Жизнь в интернате. Я не знаю, какую форму носили ученицы. Не те ли самые одежки, что были указаны в объявлении о розыске Доры в декабре 1941-го: бордовый свитер, темно-синяя юбка, коричневые спортивные ботинки? А сверху, может, халат? Я примерно представляю себе расписание дня. Подъем в шесть. Часовня. Класс. Столовая. Класс.

Школьный двор. Столовая. Класс. Часовня. Дортуар. Прогулки по воскресеньям. Надо думать, нелегко жилось в этих стенах девочкам, которым Христос всегда отдавал предпочтение.

Мне говорили, что сестры Христианской миссии с улицы Пикпюс основали летний лагерь в Бетизи. Бетизи-Сен-Мартен или Бетизи-Сен-Пьер? Обе эти деревни находятся в округе Санлис, в Валуа. Возможно, Дора Брюдер провела там несколько дней вместе со своими товарками летом 1941 года.

Корпусов пансиона «Святое Сердце Марии» больше нет. На его месте выросли новые дома, глядя на них, можно представить, какую большую территорию он занимал. У меня нет даже фотографии снесенного пансиона. На старом плане Парижа в этом месте значится. «Церковный воспитательный дом». Можно разглядеть четыре квадратика и крест, обозначающие корпуса и часовню. Узкая, четкая полоса, от улицы Пикпюс до улицы Рейи, делит территорию пополам.

Согласно тому же плану, напротив пансиона, на другой стороне улицы Пикпюс, располагались конгрегация Богоматери, затем женская обитель Поклонения волхвов и молельня Пикпюс, а потом кладбище, где в обшей могиле погребены более тысячи жертв, гильотинированных в последние месяцы якобинского террора. А на той же стороне, что и пансион, почти вплотную к нему обширную территорию занимала женская обитель Святой Клотильды. Далее обитель диаконис, где я лечился когда-то, в восемнадцать лет. Мне запомнился сад при обители. Откуда мне было знать в то время, что учреждение это когда-то занималось перевоспитанием девушек, сбившихся с пути. Совсем как «Святое Сердце Марии». И как «Добрый пастырь». Решительно, все эти места, где вас держали взаперти, не оставляя надежды когда-нибудь выйти на свободу, носили странные имена: «Добрый пастырь из Анже», «Убежище в Дарнетале», «Приют Святой Магдалины в Лиможе», «Уединение в Назарете».

Уединение. Одиночество.