Киммерийское лето - Слепухин Юрий Григорьевич (1983)

Выйдя из «Праги», компания свернула направо и потащилась по Арбату, лениво обсуждая планы дальнейшего времяпрепровождения; однако, несмотря на оптимизм Игоря, ничего достойного придумать не удалось, и, дотащившись до Смоленской площади, они расстались под сенью МИДовского чертога, пообещав друг другу позванивать и вообще не терять контакта. Рената с Игорем побежали на троллейбусную остановку, Пит с Катей отправились разыскивать в районе Киевского вокзала какую-то комиссионку, где, по непроверенным слухам, были дешевые японские транзисторы, а Ника с Андреем, проводив их до моста, побрели вниз по Ростовской набережной.

— Это правда, что ты уезжаешь с отрядом на целину? — спросила Ника.

— Правда и только правда, ничего кроме правды.

— Странно…

— Что странно?

Ника не ответила, заинтересовавшись вдруг речным трамваем, который медленно отходил от причала «Киевский вокзал».

— Странно, что я узнала об этом только сегодня, — сказала она наконец. — Тебе не кажется, что ты мог бы и раньше поделиться со мной своими летними планами?

— А ты делилась со мной своими?

— А у меня, представь себе, их вообще не было! Все зависело от того, получит ли Светка отпуск, а она не знала, только вчера наконец позвонила: отпуск у них в июле, они с мужем собираются на Юг, спрашивала, будет ли свободна машина. Зовет меня ехать вместе.

— Поезжай, конечно.

— Разумеется, поеду, но это выяснилось только вчера! А ты когда решил насчет стройотряда?

— Решил давно, но оформили меня тоже вот только что.

— Решил — и молчал?

— Последнюю неделю ты вообще не изволила меня замечать.

— Ах вот что! Но у меня, согласись, на это были основания.

— Например?

— Не притворяйся, пожалуйста. Ты ходил в театр с Мариной?

— Первой, если помнишь, я пригласил тебя.

— А я не смогла пойти, меня не пустили.

— Не пустили?

— Да, не пустили! За то, что я тогда потеряла портфель и не пошла в школу.

— Первый раз слышу, — сказал Андрей, пожимая плечами. — Мне ты сказала, что сама не хочешь идти.

— Мало ли что я сказала! Ты все равно не должен был приглашать Марину…

— Почему это? Ты отказалась, я предлагал билеты родителям — они в тот вечер были заняты А Марина давно хотела побывать в «Современнике».

— Все равно, — упрямо повторила Ника. — Я на тебя очень обижена. Ты действительно уже оформился в стройотряд?

— Да, уже. А что?

— Да нет, я просто подумала… Собственно, я могла бы и не ехать со Светкой, — неуверенно сказала Ника. — С ними еще будет какой-то Юркин сотрудник, я его совершенно не знаю…

— Поезжай, что тебе делать летом в Москве.

— Да, наверное, поеду, — вздохнула Ника. — Ты рад, что перешел в десятый класс?

— Я не сомневался в этом, так что радоваться особенно нечему. А вообще, конечно, хорошо — еще всего-навсего один год, и…

— И? — насмешливо переспросила Ника. — В том-то и дело, что ты сам не знаешь!

— В каком смысле?

— А во всех решительно. Со мной вдруг случилось что-то непонятное. Понимаешь… Еще недавно я так хотела поскорее стать взрослой. Так радовалась, когда весной получила паспорт! А сейчас я… сейчас мне… не то чтобы расхотелось стать взрослой — мне вдруг стало страшно…

— Но чего именно?

— Не знаю, не знаю… Вдруг все получится вовсе не так, как ожидаешь, и потом… еще эта ответственность! Я вдруг подумала: какая это ответственность — быть взрослой…

— А чего ты, собственно, ожидаешь от жизни? — спросил после паузы внимательно слушавший Андрей.

— Не знаю, но чего-то… настоящего, наверное.

— Нет, но все-таки — более конкретно?

— Не знаю, — беспомощно повторила Ника.

— Послушай-ка. Ты Чехова любишь?

— Чехова? Нет, не очень, а что?

— Почему не любишь?

Ника подумала и пожала плечами: