Мервея в полной тишине подает ей коктейль, который она долго готовила, вливая в графин жидкости различных цветов.

– Пейте.

– Я не хочу.

Но все же Эммануэль подносит к губам бокал, протянутый американкой. Свежий аромат приятен, она делает глоток.

– Вкусно, – отмечает она.

– Тогда, может быть, достаточно дуться?

Мервея садится в кресло, прямо перед ней, скрестив ноги. Юбка ее костюма при этом высоко задирается. Эммануэль без труда представляет себе, что Мервея не носит под юбкой ничего, но она слишком зла, и к тому же она не испытывает ни малейшего желания.

– И за сколько вы продали меня на этот раз?

Прежде чем ответить, Мервея делает два глотка коктейля.

– Вам нет цены. Кроме того, я не знала, что именно вы окажетесь выбранной кандидаткой.

– Кандидаткой на что?

– На операцию «Танцовщицы». Я это поняла лишь сегодня утром, увидев вашу фотографию в прессе. Я была очень удивлена.

– Я тоже!

Мервея проводит рукой по своим длинным волосам, поправляя их на висках. Потом ее губы растягиваются в улыбке, словно она вспомнила что-то смешное. Потом она начинает смеяться, но это невеселый смех, и он звучит так громко, что Эммануэль невольно присоединяется к нему. Она просто давится от смеха, в то время как ее глаза наполняются слезами. Она потрясена этими судорожными приступами смеха, разрывающими ее слова:

– Невозможно… Как они могли… Это слишком смешно…

А потом Эммануэль заливается слезами.

– Нет… Стоп. Достаточно… Мне плохо.

Ее жалоба тонет в волне сомнений и боли.

Юбка Мервеи по-прежнему приподнята, она обнажает красивые ноги янтарного оттенка, которые она мастерски скрещивает. Подозрения Эммануэль подтверждаются: под одеждой показывается обнаженное тело. Забыв тоску и острое чувство одиночества, Эммануэль замечает тонкую золотую цепочку на шее Мервеи, она тянется вниз и тонет в глубине вульвы.

– Как это прекрасно! – восклицает она.

Она представляет, что на конце цепочки висит небольшой фаллос или другой предмет подобного рода, что дает женщине ощущение того, что ею обладают постоянно. Ариана рассказывала ей о подобных штучках. Гейши носили такие в течение всего дня, чтобы в ночное время быть в состоянии полного возбуждения, чтобы полнее раскрыть свою сексуальность. Правда это или нет, но эта история очаровала Эммануэль.

– Дайте мне взглянуть.

– Там нет ничего особенного.

Мервея поднимается и сбрасывает одежду. Полностью обнаженная, она медленно поворачивается вокруг себя. Эммануэль видит, что цепочка выходит из ее промежности, а потом идет вдоль спины до шеи и там крепится к рубиновой клипсе. Мервея завершает поворот, а затем подбирает свой пиджак и юбку с пола.

– Подождите! – просит Эммануэль.

Она прекрасно знает, что они не будут заниматься любовью – по крайней мере, не сейчас. Но она хочет созерцать это агрессивное и отдаленное тело, и в особенности – набухший половой орган, в глубине которого теряется золотая цепочка.

Мервея садится, бросая костюм на табурет, стоящий рядом. Она берет свой бокал.

– Для чего это?

– Я никогда не хочу быть полностью обнаженной. Но эта драгоценность имеет совсем другую функцию.

– Какую же? Своего рода власяница?

– Ни в коем случае. Тут нет ничего мистического!

– Тогда для чего же это?

Эммануэль в большей степени нетерпелива, чем любопытна. Мервея с ее презрительными нотками раздражает ее.

«Вот уже третий раз, как мы одни, – думает Эммануэль. – И мы никогда не занимались любовью. Непостижимо».

– Смотрите!