Эммануэль. Римские каникулы - Арсан Эммануэль (2015)

– Нет, раздражен. Я видел «Последнее танго в Париже»[16], но забыл об этой истории с маслом. И мой пенис не имеет ничего общего с его… Ни один из них не сможет сесть на лошадь как минимум неделю!

Карлик же продолжает свою гнусную работу. Его жертвами один за другим становятся остальные подростки, и все при этом стонут. Некоторые плачут, как дети. Ни одному из них никогда не доводилось быть изнасилованным, и даже больше, чем от боли, они страдают от унижения.

Карлик почти закончил свой обход. Уже десять молодых людей лежат на каменном полу, униженные и опозоренные. Предпоследний смело встает и сам разводит себе ягодицы обеими руками. Он делает это даже как-то гордо. Карлик останавливается, смотрит на него и отводит руку в масле…

– Убирайся!

Тогда он переключается на последнего, который, напротив, испытывает дикий ужас, бежит в объятия Марсии и, прижавшись к ней, кричит:

– Нет… Нет… Умоляю вас!

Корявая рука Ягура хватает его за воротник. Подросток дрожит всем телом, его лицо залито слезами.

– Ты бы сделал так моей хозяйке, чтобы понравиться своей, – говорит он пронзительным голосом, заставляя юношу смотреть себе прямо в глаза. – Теперь, если я тебя отпущу, ты начнешь хвастаться и отомстишь ей завтра. Но я тебя не отпущу. Я хочу, чтобы ты почувствовал то, что сам был готов сделать.

Повернув его, он покрывает его анус маслом и жестоко пронзает его. Мальчик кричит от начала пытки и до ее конца, и едва карлик вынимает из него свой член, как он падает на землю как подкошенный.

– А теперь твоя очередь, – говорит карлик Марсии.

Лицо княгини, как зеркало: высокомерие зажимает все мышцы, но глаза выдают отвращение.

– Твои глаза цвета дерьма! – провоцирует Ягур.

Он наклоняет голову к своему члену, хватает его двумя руками и направляет в ее сторону. Стержень одеревенелый, вибрирующий, готовый к новым подвигам. С той же ухмылкой на губах Ягур медленно движется вперед… Марсия отступает на шаг, кладет руку на грудь и вдруг выхватывает старинный кинжал, который был спрятан у нее под одеждой. Эммануэль думает, что это оружие, символ предательства, часто находило себе применение на протяжении веков, что оно все покрыто кровью.

Зрители в ужасе вскакивают. Князь застывает и кричит:

– Разоружить ее!

Но спокойным жестом Моана кладет свою руку на руку князя, а потом просит:

– Нет! Оставьте ее! Давай же, Ягур!

Карлик отпрыгивает назад. Обнажив десны в отвратительной ухмылке, он вдруг весь сжимается. Его голова почти касается ног. И на этот человекоподобный мяч бросается Марсия, угрожая оружием.

– Не подходи, монстр, или я кастрирую тебя!

Не говоря ни слова, карлик делает шаг вперед. Кинжал находится в опасной близости от фиолетовой головки его члена. Марсии достаточно сделать движение рукой, чтобы отхватить ее, но у нее уже нет на это времени. Рука Ягура расслабляется, а затем быстро, как гремучая змея, хватает ее за запястье. Пальцы Марсии разжимаются, выпуская оружие.

И тут же карлик затыкает ей рот рукой, почти закрывая все ее лицо. Другой рукой он срывает с нее одежду, раздвигает ей бедра, и его член касается ее вульвы. Он на миг остается неподвижным на этом пороге, а затем с яростью врывается в нее, овладевая ею страшными толчками.

Он неумолимо скачет на ней, пока кулаки женщины не оказываются на его бедрах, чтобы лучше следовать за его ритмом. Затем Ягур жадно ее целует. И они вместе кончают в водовороте тел, оставляя на земле широкие полосы спермы. Эммануэль в это время умирает от удовольствия, а зрители вокруг поднимают дикий шум.

VIII