Дао дэ Цзин. Книга пути и благодати (сборник) - Лао-цзы

Поэтому тот, кто постиг дао, не меняет природного на человеческое[67]. Вовне с вещами изменяется, внутри сохраняет [ясность] ощущений[68]. Стремится к небытию, а удовлетворяет все потребности[69]. Время мчится, но и оно нуждается в остановках. Малое и большое, длинное и короткое – все обретает свою завершенность[70]. Движение тьмы вещей стремительно и хаотично, однако не теряет своей меры[71]. Благодаря всему этому он (тот, кто постиг дао) становится наверху, и народ не испытывает тяжести, выдвигается вперед – и масса не знает от этого вреда. Поднебесная идет к нему, зло и неправда страшатся его. Та к как он не соперничает с тьмой вещей, то ничто не смеет соперничать с ним. Тот, кто удит рыбу удочкой, просиди хоть целый день – не наполнит сетей. Есть у него и острый крючок, и тонкая леска, и ароматная нажива, и даже пусть владеет искусством Чжань Хэ и Цзянь Юаня[72], – но где ему соперничать с тем, кто ловит неводом! Стрелок, что натягивает Вороний лук, накладывает стрелу из циского бамбука с опереньем из Вэй[73] и даже пусть владеет искусством Охотника (И) и Фэн Мэна[74] стрелять в летящую птицу, – разве может он соперничать с тем, кто ловит силками! В чем же дело? Потому что то, на что опираются, малое. Растяни Поднебесную в сеть для ловли птиц, а реки и моря сделай переметом – разве тогда уйдет хоть одна рыба, улетит хоть одна птица? Простая стрела уступает стреле с сеткой, а стрела с сеткой уступает бесформенному образу[75]. Поэтому отвергать великое дао и полагаться на малое искусство – это все равно что заставлять краба ловить мышей или жабу – блох. Та к не остановить зла, не пресечь неправды – смута только возрастет.

//Когда-то Гунь[76] в Ся построил стену в три жэня. В результате чжухоу[77] от него отвернулись, за морем возникли недобрые помыслы, Юй[78], зная о недовольстве Поднебесной, разрушил стену, сравнял рвы, рассеял драгоценности, сжег оружие и щиты, одарил милостью[79]. Заморские гости склонили головы, варвары четырех сторон принесли дары, Юй собрал чжухоу на горе Тушань, и тысячи царств пришли с яшмой и дарами. Итак, когда коварные помыслы[80] гнездятся внутри, то и чистейшая белизна оказывается нечистой[81], и разум и благо утрачивают цельность. Не знаешь того, что при тебе, как же можешь объять далекое?

Если одни упрочняют щиты, а другие в ответ точат клинки, одни возводят стены, а другие строят тараны – это все равно что кипяток заливать кипятком же, от этого кипение только усилится. Нельзя плетью научить злую собаку или строптивого коня – будь ты хоть И Инем или Цзао Фу[82]. А вот когда злобные помыслы побеждены внутри, то и голодного тигра можно потрогать за хвост, не то что справиться с собакой или конем! Так, воплотивший дао отдыхает и неистощим, а полагающийся на искусство[83] изнуряет себя, но безуспешно. Поэтому суровые законы, жестокие наказания – не занятие для правителя: кто щедро пользуется плетью, не обладает искусством дальней езды.

Глаз Ли Чжу[84] видел кончик иглы на расстоянии ста шагов, но не мог разглядеть рыбы в глубине пучины; ухо Наставника Куана[85]улавливало гармонию восьми ветров, но не слышало за пределами десятка ли. Это значит, что, положившись на способности одного человека, не управишься и с тремя му земли. Кто знает закон [внутреннего соответствия], определяемый дао[86], следует естественному ходу неба и земли (Вселенной), для того и равновесие[87] шести пределов оказывается недостаточно выдержанным.