Мелодия души - Бэлоу Мэри (2001)

Эшли был с ней абсолютно честен. Он заставлял ее уйти, и не раз. Нечего притворяться, будто она ничего не понимала. Она все знала еще до того, как ушла из дома.

Все произошло не так, как она ожидала. С самого начала было больно. Ей до сих пор больно. Он все еще находился внутри ее, хотя больше не причинял ей боль грубой напористостью. Не было ни взаимного чувства, ни взаимной нежности, которые, как ей представлялось, должны были сопровождать этот интимный акт. Это был не акт любви – по крайней мере в романтическом смысле. Ей казалось, что Эшли едва ли получил удовольствие. Но ведь и цель была не в том, чтобы получить удовольствие.

Эмили не сожалела и не чувствовала, что поступила не правильно. Она лишь думала о том, что своим поступком огорчит ни в чем не повинных людей.

Но он успокоился. По крайней мере эти несколько мгновений он пребывал в покое.

Как велико должно быть его горе и чувство вины, если они так мучают его даже по прошествии года! И как сильно он любил, если любовь оставила после себя такую опустошенность и горечь! Элис была очень хороша собой, Эмми...

Разве удивительно, что я безумно влюбился в нее? От смотрела на звезды, продолжая рассеянно поглаживать его голову.

Потом она почувствовала, что Эшли проснулся. У него напряглось тело, она ощутила вибрацию груди: он что-то сказал. Он приподнялся и лег рядом, подложив руки под ее шею и обняв за плечи. Холодный ветерок пробежал по ее обнаженному телу, и он закутал ее своим плащом. В лунном свете она совершенно отчетливо видела его лицо.

Он долго смотрел на нее, потом заговорил:

– Этой ночью ты сделала мне бесценный подарок, Эмми. Я не могу порицать тебя, потому что слишком тронут твоей невероятной щедростью. Мне бы лишь хотелось, чтобы я строже контролировал свои желания. Я всегда буду сожалеть о том, что сделал с тобой сегодня.

Нет, он не то говорит. Никаких сожалений. Это случилось потому, что он нуждался в ней, и оказалось, что ему надо было обладать ее телом. Она пришла, чтобы дать ему утешение, а не для того, чтобы усугубить чувство вины.

Нет, никаких сожалений.

– Нет, – сказал он. – Я знаю, что ты никогда не станешь ни в чем винить меня, Эмми. Ты никогда этого не делала, никогда не требовала ничего для себя, не так ли?

Ты поощряла мой эгоизм, и я с готовностью пользовался тем, что ты предлагала. И много лет назад, и сегодня. Ну что ж, теперь наступила моя очередь. Моя очередь на всю оставшуюся жизнь.

Хотя она не могла уловить каждое слово из сказанного, но заметила горечь в выражении его лица. Не дав ей возможности ответить, он прижался губами к ее губам, поддерживая рукой ее голову.

– Я причинил тебе боль, – произнес он, оторвавшись наконец от ее губ.

Он вложил в ее руку носовой платок, но она, не понимая, лишь вопросительно посмотрела на него. Поэтому он отобрал у нее платок и сам осторожно промокнул ее болезненно пульсирующую плоть, наверное вытирая кровь. Потом сложил платок и снова осторожно, но решительно приложил его. Эмили положила голову ему на грудь и закрыла глаза. Ее успокаивала вибрация, которую она чувствовала, хотя и не знала, что именно он говорит. Если бы он говорил что-то важное, то приподнял бы ее подбородок, чтобы она могла прочесть по губам. Он гладил ее по голове, как несколько минут назад делала она.

Она думала о том, что теперь будет, когда это произошло между ними. Станет ли теперь легче или труднее жить, чем последние семь лет? И вдруг поняла, что обманывает себя, если надеется, что будет легче. Теперь она знала его не только сердцем, но и телом. И любила его телом. Она отдала себя всю целиком, но он взял только тело.

Она не жалела об этом, хотя знала, что и завтра, и всю оставшуюся жизнь ей придется горько сожалеть о многом из того, что случилось сегодня. Но не о том, что любит Эшли. Всегда любила и будет любить.

Она не заметила, как заснула.

* * *