Европейцы - Джеймс Генри (1979)

Миссис Хедуэй вышла в переднюю его проводить. Мистер Макс, фактотум, к счастью, отсутствовал. Миссис Хедуэй замешкалась, – видимо, она еще что-то хотела ему сказать.

– Но вы ошибаетесь, сэр Артур рад, что вы пришли, – проговорила она. – Он хочет поближе познакомиться с моими друзьями.

– Поближе познакомиться? Зачем?

– Он хочет разузнать обо мне и надеется, что они что-нибудь ему расскажут. Как-нибудь он спросит вас напрямик: «Что она за женщина, в конце концов?»

– Неужели он сам этого еще не выяснил?

– Он не понимает меня, – сказала миссис Хедуэй, разглядывая подол платья. – Таких, как я, он никогда не видел.

– Еще бы!

– Оттого он и спросит вас.

– Я отвечу, что вы самая очаровательная женщина в Европе.

– Это не ответ на его вопрос. Да он и сам это знает. Его интересует, добропорядочна ли я.

– Он чересчур любопытен! – вскричал Литлмор со смехом.

Миссис Хедуэй слегка побледнела; казалось, она пытается прочесть его мысли по губам.

– Так вы уж и скажите ему, – продолжала она с улыбкой, не вернувшей, однако, румянца ее щекам.

– Что вы добропорядочная? Я скажу ему, что вы – обворожительная.

Несколько мгновений миссис Хедуэй не двигалась с места.

– Ах, от вас никакого проку! – вполголоса произнесла она и, внезапно повернувшись, пошла обратно в гостиную, волоча за собой длинный шлейф.

3

«Elle ne se doute de rien» [86] , – сказал себе Литлмор на обратном пути из отеля и вновь повторил эту фразу, говоря о миссис Хедуэй с Уотервилом.

– Ей хочется стать респектабельной, – добавил он, – только у нее ничего не выйдет, она слишком поздно взялась за это; хорошо, если она станет полуреспектабельной. Но поскольку она не будет знать, когда она грешит против респектабельности, это не имеет значения. – И далее принялся доказывать, что в каких-то отношениях она неисправима, ей не хватает деликатности, не хватает сдержанности, не хватает такта; она может сказать вам: «Вы меня не уважаете!» Как будто женщине пристало так говорить!

– Это зависит от того, какой смысл она вложила в эти слова. – Уотервил любил докапываться до смысла вещей.

– Чем больше она в них вложила, тем меньше ей следовало говорить так, – заявил Литлмор.