Александр Маккуин. Кровь под кожей - Уилсон Эндрю

Посмотрев портфолио, Лизе записала контактные данные молодого человека и поблагодарила его за то, что он пришел. Она поняла, что результат беседы разочаровал Ли. Вернувшись к себе, Лизе увидела, что Ромео уже освободился. Она рассказала ему о странном молодом человеке, работавшем на Савил-Роу. «У Ромео оставалось несколько минут до следующей встречи, и он сказал, что встретится с ним, – вспоминает Лизе. – Я выбежала из здания, повернула направо, на Корсо-Комо, и зашагала по направлению к станции «Ворота Гарибальди» в поисках его».[199] Заметив Ли, спускающегося в метро, Лизе окликнула его. Позже Маккуин вспоминал тот миг, когда «помощница Джильи ринулась за мной как сумасшедшая и крикнула, что Ромео хочет меня видеть».[200] Когда Лизе сказала Ли, что ее босс примет его, но у него немного времени и им нужно спешить, «лицо его осветилось, как будто взошло солнце, стало теплым и счастливым; он сделался словоохотливым, то и дело смеялся… Так мы наполовину дошли, наполовину добежали назад, взволнованно переговариваясь и хохоча. Я отвела его к Ромео и представила… Не помню, как происходило знакомство; во всяком случае, его тут же взяли на работу».[201] Жалованье было маленьким – около 1,2 миллиона лир в месяц (примерно столько же стоила одна простая рубашка в магазине), но Ли был совершенно счастлив. Он позвонил Джону Маккиттерику; тот «удивился и одновременно порадовался» за него.[202]

Маккуин разрывался между фабрикой Дзамаспорт в Новаре, в 30 милях от Милана, и студией, просторным, оштукатуренным залом в мансарде над авторемонтной мастерской. Студия Джильи находилась на улице Корсо-Комо, которую в то время называли «откровенно убогой».[203] Ли начал работать над костюмами для линии Callaghan, в создании которой принимал участие Джильи. Вначале ему поручали не слишком творческие задания – например, воспроизвести рубаху со складками, которую Ромео разглядел на одной фотографии. На снимке, сделанном фотографом агентства «Магнум фото» Джозефом Куделкой, был изображен молодой цыган, которого другой парень дергал за рубашку. «Ли работал над этой рубашкой неделю, но так не окончил ее, – вспоминает Кармен Артигас, уроженка Мексики, которая в то время работала ассистентом Джильи по дизайну. – Пришел Ромео и презрительно бросил: «Нет, не так», – и Ли обиделся. Помню, Ли потел и нервничал, когда Ромео в тот день говорил с ним». Шесть лет спустя, когда Кармен навестила Маккуина в Лондоне, Ли достал пластиковую папку, в которой находилась копия той самой фотографии цыганского юноши. «Помнишь? – спросил он. – Мне показалось, что в тот день меня уволят».

Они подружились после того, как Кармен однажды заметила, что Ли держится за щеку, как будто у него болит зуб, и предложила ему таблетку аспирина. Потом они пошли вместе обедать, и Ли рассказал ей о своем детстве в Стратфорде. «У него были пронзительные синие глаза, – вспоминает Кармен. – Он был застенчив, и у него было доброе сердце. Он был хорошим человеком. У меня не сложилось впечатления, что он гомосексуалист. Он носил мешковатые джинсы, свободные рубашки, любил цепи… Внешне он походил на хулигана. И очень стеснялся своих плохих зубов». Кроме того, он страдал гингивитом – Кармен заметила, что десны у него распухли и ярко-розовые. «У него не хватало одного зуба – во время разговора это было незаметно, но, если он запрокидывал голову и смеялся, было видно, что одного зуба нет».