По приказу короля - Макгрегор Кинли (2007)

— Тогда я понял, что для меня не существует такой вещи, как семья. — Син сапогом подтолкнул кусок полена обратно в топку. — Я не был ни шотландцем, ни англичанином. Я был бездомным незаконнорожденным ребенком, нежеланным и ненужным. Няня вернула меня моему отцу, и его ненависть ко мне все росла, до того дня, пока слуги короля Давида не явились за его сыном. Им нужен был заложник, которого они хотели отправить королю Стефану в Англию, чтобы заверить его в том, что шотландцы больше не будут нападать на его земли и на его подданных.

— И он отправил вас. Син кивнул.

— Эйслин заявила ему, что, если он пошлет одного из ее сыновей, она себя убьет. Правда, она могла бы этого и не говорить. Все мы, мальчики, знали, кого отправят. — Син устало провел руками по лицу, словно воспоминания о прошлом отняли у него силы. — Мы с отцом обменялись резкими словами, и в итоге он схватил меня за рубашку и толкнул в руки посланцев Давида. Он сказал, чтобы я никогда больше не появлялся в его доме, что я никому не нужен, а для него лично я вообще больше не существую.

У Калли потоком хлынули слезы, когда она представила тот ужас, каким была жизнь Сина. Никому не нужный, вечно нелюбимый. Неудивительно, что он так скрытен.

Калли стало еще хуже, когда она подумала о том, как по-разному люди ее клана встретили его братьев и как они обошлись с Сином и Саймоном, как она сама ушла от мужа, чтобы позаботиться о его братьях, оставив его со свежей раной, одного.

Син всегда был один.

Боже правый, Калли так хотелось иметь возможность вернуть этот день и изменить его. Сина отталкивали чаще, чем кого-либо другого, и Калли было больно за него. Она плакала от того, что с ним так обращались, и в душе знала, что никогда не допустит того, чтобы они расстались и он снова остался один.

— Син, я хочу, чтобы вы всегда были со мной. Услышав это, он скривил губы и выпрямился.

— Не смейтесь надо мной, — сердито бросил он. — Мне не нужна ваша жалость.

Да, ему нужна была только ее любовь. Но он так долго прожил вообще без всякой любви, что Калли подумала, не будет ли это уже слишком поздно для него. Быть может, это окажется чересчур сильным потрясением.

— Я чувствую к вам совсем не жалость. — Калли шагнула, чтобы коснуться его локтя, и, к ее изумлению, Син не отстранился от нее, Она нежно водила пальцами по бицепсам его здоровой руки, а потом по щеке, до тех пор пока он не взглянул на нее и не прочел искреннее чувство в ее глазах. — Вы мой муж, Син. Мы поклялись перед Богом, и я всегда буду с вами.

Син был не в силах представить себе их вместе, не в силах поверить, что она на самом деле говорит о них двоих — о себе и о нем.

Глядя в пол, Син вспоминал те случаи в своей жизни, когда сам себя обманывал. Вспоминал, как он лежал, избитый Гарольдом, и думал, что отец отправил его из дома просто потому, что рассердился на него, и что, если бы он был послушным и делал все, что требовали англичане, а не огрызался Гарольду, ему бы позволили вернуться домой, как обещал король Стефан, и отец принял бы его обратно с распростертыми объятиями.

Но отец все так же не обращал на него внимания, а в письме отца Генриху вообще даже не упоминалось имени Сина и не было какого-либо обращения к нему как к сыну. Письмо было холодным и грубым, Окончательный отказ до сих пор был незаживающей раной в сердце Сина.

Син вспоминал удары сарацинских плетей и побои, которые ему приходилось терпеть во время учения. Ему помогало остаться в здравом уме лишь то, что в глубине души он сохранял надежду: если ему удастся убежать от сарацин и вернуться в Англию, все будет хорошо и народ его матери, безусловно, радушно примет его.

Однако после того как Генрих вернул его в Лондон, к нему относились хуже, чем к прокаженному, хуже, чем к еретику.