Тирания Ночи - Кук Глен Чарльз (2015)

Но Серифс усмотрел в этом еще и признаки недовольства: наверное, Безупречного не радуют его успехи в борьбе с мейсальской ересью. И посланец не преминул подтвердить опасения епископа.

– Наш с вами пастырь – человек весьма прямолинейный и велел мне говорить без обиняков, – начал Бронт на церковном бротском, коннекским наречием он не владел. – Безупречный отправил вас сюда искоренять ересь. Но мы уже давно не получали добрых вестей, вместо них – постоянные жалобы: из Антье, Каурена, Кастрересона, да почти отовсюду. Вы якобы пользуетесь саном и положением ради собственной выгоды.

Епископ взгрустнул. Ох уж эти упрямые коннектенцы… А Безупречный V чересчур уверился в собственной силе и неуязвимости.

– Пусть его святейшество, – осторожно ответил он на церковном бротском, – сам попробует договориться с этими людьми. Они презирают меня, все – начиная с графа Реймона и заканчивая ничтожнейшим из лавочников. Коннектенцы не обращают ни малейшего внимания на извещения, что мы вывешиваем в церквях. Святые отцы причащают еретиков, если те того пожелают, и хоронят их в освященной земле. Приходские священники, особенно в деревне, отказываются обличать ересь. Многие подучивают прихожан не обращать внимания на бротского патриарха, ведь истинный патриарх, по их мнению, – это Непорочный Второй. С ним нужно наконец что-то предпринять, иначе мы ничего тут не добьемся. Бесполезно рассылать буллы и предавать его анафеме.

– Его святейшество наделил вас особыми полномочиями, можно конфисковать собственность еретиков. Патриарх рассчитывал, что вы проявите должное рвение, отстаивая интересы церкви. Однако вы лишь неустанно шлете жалобы и просите денег.

– Власть герцога Тормонда превышает мою. А он утверждает, что церковь не имеет права ничего конфисковать. Его пособник граф Реймон велел выпороть моих людей за то лишь, что они выполняли свой долг. Подозреваю, он и сам симпатизирует еретикам.

Епископ надеялся отвлечь внимание Донето и опасался, что тот начнет задавать вопросы и интересоваться, куда подевались конфискованные богатства.

Но посланник ни о чем таком спрашивать не стал.

– Вы объяснили герцогу, что, противясь воле патриарха, он рискует своей бессмертной душой?

– Разумеется. Герцог ответил, что он лишь защищает Коннек от посягательств фиральдийских воров. Вполне вероятно, Тормонд тоже сомневается в законности прав его святейшества.

– Интересно, не проникли ли прямо сюда опасные веяния? – протянул Донето с угрозой в голосе.

На лице у посланника застыло брезгливое выражение: он не одобрял образа жизни Серифса. Ему не было дела до неурядиц епископа и упрямства жителей Коннека, волю церкви следует выполнять – и точка.

Результаты – вот чего требовал Безупречный.

– Мне пришла в голову одна мысль, – сказал Серифс, восхищаясь собственным хитроумием, – езжайте в Антье и посмотрите сами, как обстоят дела. Переоденьтесь купцом, пройдитесь по злачным местам и послушайте, что говорят о Броте у нас за спиной. Потом мы с вами все обсудим и подумаем, как действовать дальше.

Епископ едва сдерживал торжествующую улыбку, а посланник – раздражение. Но, к удивлению Серифса, Донето согласился.

– Возможно, ваши слова не лишены смысла. Я вернусь сюда завтра. Тогда вам уже не помогут пустые отговорки.

– Конечно же.

Серифс глядел в спину удаляющегося посланника. Не успела за ним закрыться дверь, как епископ щелкнул пальцами.

Слева от кресла выступил из тени красавчик Арманд, облизывая на ходу губы. Никто не произнес ни слова. Серифс молча опустился в кресло, а Арманд встал на четвереньки и нырнул под епископскую сутану. Через мгновение его мягкие губы и искусные пальцы принялись за работу. Епископ закрыл глаза и предался размышлениям о том, почему Безупречный так стремится подчинить себе Коннек?