Тирания Ночи - Кук Глен Чарльз (2015)

Свавар научился чувствовать присутствие Арленсуль даже лучше, чем присутствие Шагота. Когда изгнанница приближалась к лагерю, он ощущал пустоту, ненависть и отчаяние. Обычно Свавару ни до кого не было дела, и все же ему было интересно: каково это – послушать рассказы о подвигах дочери Серого Странника и рассказать ей про свои собственные.

У Шагота появилась неприятная привычка – мгновенно пробуждаться от мертвого сна. Свавар как раз жарил на костре глупого и не очень проворного зайца, которого вспугнула для него Арленсуль, когда Шагот вдруг вскочил и закричал:

– Что тут, будь я трижды проклят, творится? Что-то не так.

Будто бы и не он перед этим проспал двадцать шесть часов без перерыва. На снег, успевший покрыть все вокруг ровным слоем, стурлангер внимания не обратил.

– Это Окска, мерзавец, – отозвался Свавар. – Не желает выполнять приказы. Сейчас зайчатина будет готова.

Свавар прекрасно знал, что обеспокоил Шагота совсем не Рашаки.

– А? – отозвался брат, озираясь по сторонам. – Он что – больше не караулит перевал?

– Не в этом дело, Грим, – тихо, чтобы не услышали дружки Рашаки, отозвался Свавар. – Пока ты спал, мы получили целых три послания от Вондеры Котербы. Император хочет, чтобы мы встали лагерем неподалеку от Аль-Ситизи и перекрыли дорогу на запад. Вернее, не перекрыли, а просто перехватывали гонцов. Окска говорит, что хочет получить больше денег. Но по мне, так он просто осел безмозглый.

– Он что – не выполняет приказы Котербы и самого императора?

Свавар облегченно вздохнул: брат отвлекся и больше не заговаривал о том, что, скорее всего, и пробудило его ото сна, – о присутствии Арленсуль.

Шагот мигом умял бо́льшую часть своей доли зайчатины, вытер пальцы и заявил:

– Братишка, будешь меня прикрывать.

Он достал страшную голову и выкованный в незапамятные времена меч.

Разбойники, среди которых не было ни одного настоящего солдата, а только жалкий сброд, разинув от изумления рты, смотрели, как Шагот широким шагом подошел к хижине Рашаки и вышиб ногой трухлявую дверь. Внутри он отрубил голову одному из командиров, снес полчерепа у второго, а потом тихим спокойным голосом, каким покупатель на рынке интересуется ценой на мешок репы, сказал Окске:

– Ты не подчинился приказу императора, – и изо всей силы пнул предводителя.

Тот посмотрел на высохшую голову, на окровавленный меч и на Шагота.

– Я думал, они предложат нам больше.

– Император – человек чести и свое слово держит. И от тебя ждет того же. Пора наконец нам найти такого предводителя, который сделает, что следует.

– Ты прав.

– Хорошо. Значит, здравый смысл тебе все же не чужд. Я буду хорошим предводителем, не слишком суровым. Мы с братом скоро уйдем от вас. Братишка, помоги моему новому помощнику встать, мы с ним пожмем друг другу руки.

Рашаки не отличался особым ростом или силой, он стал предводителем лишь потому, что был хитрее и жестче остальных.

– Вы – агенты императора?

– Что-то вроде того, – согласился Шагот и вонзил меч в грудь Рашаки, которого услужливо держал для него Свавар. – Хотя служим мы силе, стоящей неизмеримо выше жалких людских владык.

Окска успел перед смертью разобрать эти слова и поверил в них, потому что видел то, что не видел никто другой.

Уцелевшие помощники бывшего главаря рассказали остальным о смене власти.

Никто не стал спорить со стурлангерами, все понимали: меж ними ходят посланцы Ночи.

Свавар видел: бывшие дружки Рашаки думают точно так же, как думал совсем недавно и сам Рашаки, – надо подыграть безумному иноземцу, а когда его снова одолеет волшебный сон, они с легкостью прикончат сначала его брата, а потом и его самого.

Шагот, если он вообще о чем-либо думал, полагался на помощь Старейших. А Свавар – на Арленсуль. Она-то была рядом, и братья Гриммсоны были ей нужны.